Птица скорби

Энала вернулась через три дня – отрешённая, исхудавшая, вся в синяках и ссадинах. И она привела с собой ту третью девушку. Я пыталась расспросить подругу, что случилось, но Энала только отводила глаза и молчала. Когда я рассказала о собственных страхах, пока сидела в колючих кустах, Энала вскинула на меня глаза и сказала, что она и эта девушка пережили нечто гораздо более ужасное, чем колючки или пенис, засунутый не в ту дырку.

Этот чудовищный трёхдневный опыт, о подробностях которого я ничего не знала, перевесил все наши годы попрошайничества на улицах Лусаки, мелких краж и общего кайфа над тюбиком клея. Третья девушка стала главной в жизни Эналы. Звали её Джемима. Не в пример мне, Джемима обладала лёгким нравом, умела рассмешить Эналу до коликов, вызывая мою зависть. Джемима была высокой и обладала кожей золотистого оттенка – именно золотистого, а не желтушного, как у меня в холодную погоду. Алые пухлые губы Джемимы не нуждались ни в какой помаде, достаточно было контурного карандаша. А её аппетитные округлости создавали поразительный контраст на фоне тонкой кости и осиной талии.

Я больше была не нужна Энале. Ей было хорошо и весело с Джемимой, поэтому мне срочно требовалась какая-то отдушина. Тут я и вспомнила о проекте Тикондане.

Взяв немного денег, я отправилась на почту возле торгового центра «Вудлендс», купила жетоны и набрала номер с визитки Элиши. Трубку сняла женщина, и я сначала растерялась, но потом сказала:

– Здравствуйте, я хотела бы переговорить с мистером Бандой.

– Здравствуйте, вам нужен Элиша Банда?

– Да.

Я кинула взгляд на визитку: «Помощь замбийским девочкам. Проект Тикондане. Элиша Банда, сотрудник по работе с местным населением. Лусака, район Чиленье, Мурамба-роуд, дом 2. Телефон 262100».

– Минуточку, пожалуйста. – И женщина куда-то отошла. Скоро в трубке послышался голос Элиши, и у меня сладко заныло в животе.

– Алло? – Меня окатило тёплой волной.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, мадам. Чем могу быть вам полезен?

Он ко всем так обращается или только ко мне?

– Я тут подумала… – начала я.

– А это вы, Чимука? Привет.

– Привет. Я могла бы к вам зайти и послушать про ваш проект?

– Конечно, Чимука.

Я крепко сжимала карточку в потной ладони. Я и так знала, как до них добраться, но не стала перебивать Элишу.

– Мы находимся за больницей Чиленье. Для ориентира: там поблизости полицейский участок и ресторанчик «Бома».

– Хорошо, я скоро буду.

Я направилась по указанному адресу, в голове роился беспорядочный ворох мыслей. Про Куфе. Про маму. Про свадьбу Бо Шитали, про Лимпо и Тате. Почему-то вспомнилось, как мы пели национальный гимн на школьной линейке. А ещё я представляла себе гладковыбритое лицо Элиши, ямочку на подбородке. Как он улыбается уголком рта. Его смешной прикус, как у мультяшного кролика. Тёплый взгляд. И вот я на месте.

Я вижу небольшое приземистое здание с куполообразной крышей, оно чем-то похоже на слоновник в национальном парке. На ветру полощется флаг Замбии. Встав в тень, я вижу, как ко мне идёт Элиша. Мне хочется подбежать к нему и броситься на шею, но ноги словно приросли к земле. До меня доносятся такие домашние запахи жареной курочки, приправленной паприкой, что я вспоминаю маму.

Глава 21

Когда умерла наша с Эналой соседка на Бурма-роуд, ей дети даже похорон не устроили. Просто вызвали перевозку, раздолбанный фургончик, и погрузили в него тело, завёрнутое в новый читенге. Никаких пророчеств от совы накануне я не слышала.

Я осталась жить там, где жила, ночью работала, днём отдыхала. Однажды к нам заглянул покровитель Эналы и сказал, что ей не помешает барный холодильник. И он его купил и привёз, и мы стали хранить в нём дешёвую выпивку. Теперь, проснувшись часов в двенадцать, я топала на кухню и делала пару глотков холодного пива.

Я и не помню, как в один прекрасный день ноги сами принесли меня на Мумбамба-роуд, в городок Тикондане. Оглядевшись вокруг, я тихо рассмеялась. Прямо наваждение какое-то, что я тут делаю? В городок Тикондане приходили и взрослые, и дети, а некоторые тут даже жили. Вот, пыля сандалиями, двадцать ясноглазых детишек в коричневых формах идут на линейку. Десять лет назад я тоже носила форму, только зелёную. Дети выстраиваются на площадке и поют гимн, коверкая слова: Ананене отят наны…[118] С улыбкой я вспоминаю, что и у нас было так же. Мне ужасно хотелось рассказать Элише про свою школу, но гордость не позволяла.

Элиша оказался женат. Это его жена тогда в первый раз сняла трубку, и звали её Грейс. Только в Тикондане я заприметила на левом безымянном пальце Элиши тонкое серебряное кольцо, хотя в начале знакомства его не видела. Вряд ли он его снимал, да это и неважно, – убеждала я саму себя.