Птица в клетке. Письма 1872–1883 годов

Сейчас она и сама ясно осознает это, и я надеюсь, она никогда не забудет об этом. Их общая слабость заключается в том, что они легко впадают в отчаяние и срываются, однако у них хватает терпения начинать все заново, в чем особенно преуспела Христина, и, хотя она совершила много досадных для меня ошибок, я уверен, в ней есть хорошее, которое оправдывает все остальное, и я не страшусь за ее будущее еще и по этой причине. К такому человеку, как она, сама природа ДОЛЖНА проявлять МИЛОСЕРДИЕ, и я хотел бы быть полностью в этом уверен, и с моей стороны гнусно верить в это лишь отчасти – делая так, я не могу смириться со всем и отказаться от всего того, на что потратил столько усилий в попытке все исправить.

Ты напишешь мне вскоре, не так ли?

383 (321). Тео Ван Гогу. Гаага, пятница, 7 или суббота, 8 сентября 1883

Дорогой Тео,

мои сборы закончены и прочие дела улажены, и как только я получу деньги на дорогу, я отправлюсь в путь. Будет лучше всего, если в этих обстоятельствах я поскорее приступлю к работе. Потому что во время переезда и т. д. нельзя создать ничего стоящего, и я не смогу вновь приняться за дело, пока не окажусь где-нибудь на природе. Итак, надеюсь, что, если в десятых числах ты пришлешь мне немного денег, я смогу уехать; если у меня не получится без пересадок добраться до пункта назначения, я остановлюсь на день-два в деревне неподалеку.

Надеюсь, что все пойдет согласно твоим прогнозам, которых, впрочем, я тоже более или менее придерживаюсь: произошедшее заставит Христину встать на путь истинный. Однако я опасаюсь, что этого не случится и она вновь примется за старое.

На мой взгляд – а я очень близко ее знаю, – она слишком слаба духом и ей не хватает силы воли, чтобы продолжить двигаться по правильному пути.

Когда я говорил с тобой об этом в твой последний приезд, я был готов принять решение, но, по-моему, тогда перед ней лежало две дороги и выбор зависел от нее, а не от меня. Если бы она действительно хотела остаться со мной, если бы это были не просто слова, если бы это проявилось в работе над недостатками, которые делали положение невыносимым, то, полагаю, как бы сложно и бедно мы ни жили, ее постигла бы лучшая участь, чем та, что ожидает ее теперь. Однако я увидел в ней нечто от сфинкса, не способного сказать ни «нет», ни «да». И если ты спросишь меня, что́ она собирается делать, я знаю лишь одно: это уж точно не будет таким правильным, как то, на что она способна.

На днях я убедился, что объявления они просматривают лишь для вида – вероятно, ожидая моего отъезда, чтобы начать заниматься тем, о чем мне не говорят.

Это еще одна причина побыстрее уехать, потому что иначе они могут намеренно все откладывать. И ее мать опять приложила к этому руку.

Этот новый план вновь противоречит тому, о чем они говорили несколько дней назад, и, несомненно, приведет лишь к неприятностям.

И я был бы полным дураком, если бы стал помогать им, в то время как они неискренни со мной, не так ли? Так что я собираюсь просто уехать и по прошествии недель двух написать им, чтобы узнать, как обстоят дела.

Я начинаю верить в то, что должен уехать и тем заставить их серьезно относиться к происходящему. Но такой эксперимент опасен, ведь даже за такой короткий срок они могут многое испортить.

Почему, почему эта женщина так неразумна? Она является полным воплощением того, что Мюссе называл «un enfant du siècle»[192], и, думая о ее будущем, я невольно вспоминаю о разрушенной жизни самого Мюссе.

В Мюссе было нечто возвышенное, и в ней тоже есть нечто подобное, хотя она, несомненно, не художница. Ах, если бы она была ею – хоть немножко! У нее есть дети, и, если бы она сосредоточилась на них еще больше, чем сейчас, в ней появилось бы нечто основательное, хотя и тогда этого было бы недостаточно; впрочем, на мой взгляд, ее материнская любовь, пусть и неидеальная, все же является лучшей чертой ее характера.

Меня тяготит мысль о том, что после моего отъезда она пожалеет о некоторых вещах, захочет стать лучше и будет нуждаться во мне. В этом случае я охотно ей помогу, но тогда мне нужно будет заставить ее ясно осознать то, что ты мне рассказывал о своей знакомой, которая говорила: «Tu m’as trouvé bien en bas, il faut que je remonte»[193]. Наверняка вместо «il faut que je remonte» Христина скажет: «L’abîme m’attire»[194].

Однажды я слышал рассказ о том, что Мюссе и Жорж Санд состояли в любовной связи. Жорж была уравновешенной, полной позитивной энергии и очень усердной в работе. Мюссе был небрежен, равнодушен и даже пренебрегал своей работой.