Птица в клетке. Письма 1872–1883 годов

В начале сентября 1883 года Винсент, порвав отношения с Син и захватив с собой лишь небольшой багаж художественных инструментов и материалов, уезжает из Гааги в сельский Дренте. Здесь он сперва ненадолго останавливается в Хогевене, а затем в начале октября на пассажирской барже отправляется в Ньив-Амстердам. Отсюда он совершает прогулки по живописным окрестностям, в частности едет в деревеньку Звело.

Несмотря на природные красоты, которые он щедро описывает в корреспонденции к Тео, Винсент вскоре решает покинуть здешние места: наступившие холода затрудняют работу на пленэре, отсутствие моделей не дает практиковаться в рисовании человеческой фигуры, привезенные с собой художественные материалы подходят к концу. К тому же Тео высказывает озабоченность нестабильностью своего материального положения.

С наступлением декабря Винсент покидает Дренте. Он отправляется в Нюэнен, близ Эйндховена: туда к тому моменту переехала семья пастора Теодоруса Ван Гога. Именно там его сыну Винсенту Ван Гогу предстоит создать свою первую масштабную живописную работу.

386 (324). Тео Ван Гогу. Хогевен, пятница, 14 сентября 1883, или около этой даты

Дорогой Тео,

теперь, проведя здесь несколько дней и совершив много прогулок по окрестностям, я могу подробнее рассказать тебе о местности, в которой оказался.

Прилагаю к письму набросок первого написанного здесь этюда: хижина в вересковой пустоши. Она сооружена из дерна и жердей. Я видел с полдюжины таких жилищ и даже побывал в них и сделаю с них еще несколько этюдов.

Лучший способ объяснить, как выглядят эти хижины снаружи в сумерках или сразу после захода солнца, – это напомнить тебе о картине Жюля Дюпре, которая, по-моему, находится в коллекции Месдага: две хижины, глубокий тон их замшелых крыш удивительным образом выделяется на фоне туманного, мглистого вечернего неба.

Вот так и здесь.

Изнутри эти хижины великолепны, хоть там и темно, как в пещере. Самое реалистичное представление о том, что я здесь вижу, могут дать рисунки некоторых английских художников, работавших на равнинах Ирландии. Альберт Нейхейс создает подобные картины, правда природа в них поэтичнее, чем может показаться на первый взгляд, однако, в сущности, они полностью правдивы.

Во время прогулок мне встретились великолепные фигуры, поразительные в своей сдержанности. Например, грудь у местных женщин вздымается настолько тяжело, что это исключает любую мысль о сладострастии, а когда женщина к тому же стара или болезненна, это вызывает даже сострадание или почтение. И на всем лежит отпечаток той здоровой грусти, которая свойственна рисункам Милле.

К счастью, мужчины здесь носят укороченные штаны, благодаря чему лучше видна форма ноги, а движения становятся более выразительными.

Чтобы ты мог получить представление хотя бы об одной из множества вещей, которые во время моих вылазок подарили мне новые впечатления и чувства, упомяну груженные торфом барки, которые прямо посреди поля тащат мужчины, женщины, дети, белые и вороные лошади – точь-в-точь как в Голландии, например на бечевнике Рейсвейксен Треквег.

Вересковые поля богаты. Я видел овчарни и пастухов, которые красивее, чем в Брабанте.

Печи чем-то напоминают «Общинную печь» Т. Руссо: они стоят в садах под старыми яблонями или среди сельдерея и капусты.

Еще здесь много пчелиных ульев.

Судя по всему, здоровье у всех неважное – со многими людьми что-то не так, возможно из-за грязной питьевой воды. Мне встретились несколько красивых, пышущих молодостью девушек лет семнадцати или моложе, но остальные с юного возраста имеют довольно поблекший вид. Но все же это не лишает прекрасной, благородной осанки фигуры тех, кто вблизи порой кажется совсем увядшим.

В этом селе четыре или пять каналов: они ведут в Меппель, Дедемсварт, Куворден и Холландсевельд.