Птицеед

— Те, кто выжил в лунном свете, кто прошёл сквозь пыль столетий. Всё надеются, как дети, отыскать в Айурэ путь. Но проходят годы мимо, и судьба неотвратима — ни один не смог, вестимо, через Шельф перешагнуть. Дева Леса, Комариный Пастух, Вожак Облаков, Осенний Костёр, Раб Ароматов, Златовласка, Последняя из, Душитель Ночи, Галка, Горький Дым, Отдавший Слёзы, Старая Песня, Колыхатель Пучины, Медоус.

Элфи была маленькой, совсем крохой, и не давала спать никому. Её в то время мучили кошмары, и я много чего перепробовал. Но неожиданно сработала обычная детская присказка о Светозарных, которую знают все в городе. Это её мгновенно успокаивало.

Прошли годы, но некоторые вещи не менялись. В минуты волнения или тревоги она часто повторяла эти имена.

Элфи взялась за пинцет, и теперь её рука не дрожала. Руна Кровохлёба вошла в паз идеально ровно, и её волнистые края мгновенно начали плавиться, источая приятно пахнущий сизый дымок. Я отодвинул воспитанницу назад, вместе со стулом, подальше от стола.

Мало ли что.

Руна полностью растеклась, закрывая выемку, стала твердеть, и её цвет потускнел, приближаясь цветом к рукояти сабли.

— И что теперь? — отчего-то понизив голос до шёпота, спросила она, не сводя взгляда с Вампира.

— Теперь саблю стоит оставить в покое на несколько дней. Пусть эта «рана» заживёт.

— Мне уже хочется узнать, что она умеет.

— Пока я не попаду в Ил, ничего не узнаем.

Особенность свойства оружия — в первый раз оно пробуждается только в Иле.

— Я умру от любопытства.

— Займи себя чем-то. Разве тебе не пора на фехтование? Маэстро Эм уже скоро будет.

Фехтование она не очень любила, хотя и старалась заниматься со всей прилежностью истинной ритессы. В Айурэ клинку учат не только мужчин, но и благородных женщин. В большинстве своём это такой же этап общего образования аристократии, как игра на музыкальном инструменте или искусство танца. Многие ритессы знают, как держать рапиру или даже ту же саблю.

— Она показывает мне, как драться ногами.

— Что? — Мне подумалось, я ослышался. — Это ещё что за новшество?

— Говорит, что у меня сильные и длинные ноги. И при должном умении я смогу кому-нибудь сделать больно.

Нисколько не спорю с утверждением, что ноги у моей подопечной длинные, но не очень понимаю, как драка ногами вообще связана с фехтованием.

Мастера мне когда-то посоветовал Плакса, большой дока в этих делах, она учила Элфи уже пятый год, так что я не сомневался в её опыте.

— Ну… будет любопытно посмотреть результат, — сказал я, и в этот момент до моего уха донёсся слабый звонок, долетевший до нас через коридор и комнаты.

— А вот и маэстро. Сиди. Я открою.

— Рано для Эм! — крикнула она мне в спину, не боясь разбудить Амбруаза, который проспал всё интересное и теперь точно назовёт нас, по меньшей мере, совиными детьми. — К тому же она всегда приходит с уличной лестницы, а не с внутренней!

— Где мой разум⁈ — рассмеялся я, понимая, что действительно не подумал об этом.

Бронзовый колокольчик звякнул во второй раз, прежде чем я распахнул дверь.

На пороге стояла управляющая «Пчёлкой и Пёрышком». Она аденка, с востока, там, где полноводное Триречье оборачивается великим озером Махондад, похожим на пресноводное море, и пустыня осенью несёт над ним жёлтую пыль.

Золотистая кожа, немного раскосые глаза, полные губы, прямой нос, чёрные волосы заплетены в две тяжёлые толстые косы, которые гостья часто укладывала на голове в сложную причёску, скрепляя её многочисленными заколками, украшенными яшмой. На шее ожерелье из мелких коричневых ракушек. (Точно такой же браслет девушка подарила Элфи).

Среднего роста, гибкая, легконогая, она, признаюсь вам, в первую минуту знакомства захватила моё внимание.

Но здесь я бесконечно опоздал. Аденка давно была с альбиносом, и я не из тех людей, кто переходит дорогу в подобных вопросах. Так что ваш покорный риттер лишь любовался ею время от времени.

Издалека.

Привлекала ли меня её красота? Бесспорно. Но ещё была в ней некая тайна, нечто такое, что я пока не мог разгадать. Я чувствовал это в её взгляде. Порой перед тобой девчонка лет двадцати трёх, а иногда она так взглянет, что дрожь продирает, такие глаза я видел только у восьмидесятилетних.

Знающие глаза, понимающие суть мироздания и не всегда согласные с ним.

— Риттер. — Она неглубоко присела, касаясь двумя пальцами юбки.

В этом «риттер» и в самом жесте, присущем для приветствия благородного — я всегда находил массу забавного. Все было проделано безупречно. Поклон не услужлив, но и не оскорбителен. Застыла в нём ненадолго, но и нельзя сказать, что все случилось небрежно и быстро. Даже «риттер» произнесено столь нейтрально и ровно, что не подкопаешься.

Мы хорошо друг друга узнали за эти годы, и я пришёл к выводу, что вольнолюбивая аденка просто делала мне большое одолжение, следуя устоявшемуся в Айурэ этикету. Хотя я несколько раз говорил ей, что она может забыть об этих условностях.

С таким же успехом я мог бы взглядом согнуть стальной прут.

Ей, может, и не нравились правила чужих земель, но она продолжала соблюдать их.

— Вам письма.