Птицеферма (СИ)

— Чтобы все тридцать пять человек бегали ночью по лесу в поисках врагов?

— Здесь нет лесов, — напоминаю.

— Ну, по пустыне с парой деревьев и тройкой кустов, — забавно огрызается, при этом ни на минуту не прекращая работу с моей спиной. — Выследим, а там посмотрим.

Сижу, кусаю губы. Не понимаю.

— А что если я прямо сейчас встану, пойду к Главе и перескажу наш разговор? — выпаливаю.

Естественно, не пойду, хотя бы потому, что Пересмешнику я обязана жизнью, а Филину — шрамами. Но хочу увидеть — вернее, в том положении, в котором сейчас нахожусь, услышать, — реакцию на мои слова.

Однако, как и всякий раз, когда я задаю каверзный вопрос, пытаясь прочесть между строк, Пересмешник дает короткий исчерпывающий ответ:

— Не пойдешь.

— Не пойду, — признаю.

Уже почти все. Я же достаю до нижнего шва, изучала его наощупь — знаю, где он заканчивается. Поэтому понимаю, что осталось недолго.

Прикрываю глаза и пытаюсь ни о чем не думать. Нежные пальцы на моей коже, звук чужого дыхания за спиной в утренней тишине…

Ловлю себя на мысли, что мне хочется откинуться назад. Чтобы эти уверенные теплые руки обняли меня, крепко-крепко. Чтобы как сказала Сова — почувствовать себя как за каменной стеной.

Мне этого не хватает. До крика, до зубовного скрежета — просто объятий, которые не будут означать прелюдию к сексу.

Распахиваю глаза и, должно быть, краснею до корней волос. Как хорошо, что Пересмешник не видит сейчас моего лица и не умеет читать мыслей.

Ну, точно, корю себя, реакция щенка, которого добрые люди напоили молоком, в действии. А еще Пересмешник чем-то неуловимо напоминает мне Ника, и мое подсознание играет со мной в жестокие игры.

— Так пойдешь? — Пересмешник возвращается к теме нашего разговора. — Все, готово.

Торопливо встаю, просовываю руки в рукава и опускаю футболку до бедер. Только после этого оборачиваюсь.

— Пойду, — отвечаю твердо.

— Отлично, — мужчина усмехается и показывает мне поднятый вверх большой палец. — Из нас выйдет команда что надо. Держи, — и вручает, вкладывает мне в ладонь ошметки извлеченных нитей. — Не стоит благодарности за помощь. Я пошел. Увидимся на завтраке, — выдает скороговоркой и тут же направляется к двери.

— Увидимся, — бормочу, смотря ему вслед. До завтрака остался от силы час, может, полтора — выспаться Пересмешник уже при желании не успеет… И тут до меня доходит. — Погоди! — вскидываюсь.

Его пальцы уже касаются ручки двери; он оборачивается, щурится — солнце успело подняться, а окно в моей комнате расположено прямо напротив выхода.

— Так ты всю ночь пытался выследить чужаков? Поэтому не пришел ко мне вчера вечером?

Пересмешник смотрит на меня снисходительно, как на малыша, который считает своим открытием общепризнанные выводы.

— Ну да, — криво улыбается и вопросительно приподнимает брови, намекая, что было бы неплохо услышать пояснения.

Но пояснений не будет. То, что я думала, будто Пересмешник провел ночь с Кайрой, вслух все равно не скажу.

— Ничего, — качаю головой и приподнимаю руку, прощаясь. — До встречи. И спасибо.

Тот смеется.

— Не буду говорить, что не за что — благодарность всегда приятна, — подмигивает и исчезает за дверью.

Черт, он мне нравится.

Но доверять ему нельзя точно так же, как и другим обитателям Птицефермы.

ГЛАВА 13

Весь день занимаюсь стиркой.

Женщины, находящиеся в парах, стирают для своих мужчин; для «холостяков» стирают все, для этого существуют дежурства, как и на кухне. И сегодня эта «честь» выпала мне.

Не худший вариант, учитывая то, что мне все равно пришлось бы идти к реке, чтобы выстирать футболку Пересмешника. Правда, так мне приходится сходить туда с полной тележкой белья трижды, но это смена деятельности — лучше так, чем каждый день в огороде.

Возвращаюсь в лагерь с мокрыми вещами в третий раз, развешиваю одежду на веревках, натянутых во дворе между вбитых в землю столбов. Сегодня солнечно, но ветрено — самое то для сушки белья. Если повезет, первые две партии к вечеру успеют высохнуть.

Уже почти заканчиваю, когда на горизонте появляются Чайка и Кайра. Рановато для окончания работы на огороде. Наверняка сбежали. Сову они не любят и не боятся, к тому же, знают, что она не пожалуется на них Главе.

Продолжаю заниматься своим делом, стою к беглянкам полубоком и не собираюсь поворачиваться. Может, если сделать вид, что я их не заметила, то они пройдут мимо и не привяжутся?

Не тут-то было.

Все еще не оборачиваюсь, однако отчетливо слышу стремительно приближающиеся к себе шаги. Нетрудно догадаться, что это не Чайка решила броситься ко мне с последними новостями.

Простыня на веревке, прищепка, еще одна… Резко приседаю, и Кайра, несущаяся ко мне, то ли чтобы ударить, то ли чтобы вцепиться в волосы, по инерции проносится мимо. Путается в простыне, верещит, размахивая руками.

Со стороны — зрелище презабавное. Если бы еще на светлой только что выстиранной ткани не оставались пятна свекольного сока. Похоже, наша модница изготавливала «бальзам» для губ прямо на огороде — ела свеклу с грядки.