Птицы

С прискорбием сообщаем, что докторам пришлось прописать ей меланхолическую микстуру, дабы унять ее острые истерические приступы. История, хоть и печальная, но совершенно не удивительная. Перед нами очередной пример неспособности смириться с потерей: для жителей нашего города не секрет, что снежные бури забирают не только людей, но временами и разум их близких».

– Вы думаете, это о вдове Лилли? – спросил Финч, дочитав.

– Нет, о моей бабушке Беллатрис! – возмущенно воскликнул мистер Франки. – Конечно, речь о вдове Лилли. Все сходится. Она что-то знает. Думаю, тебе не составит труда выяснить подробности, ведь эта женщина так отчаянно хотела все рассказать, так хотела, чтобы ей поверили.

– До меланхолической микстуры, – веско заметил Финч.

– Будем надеяться на лучшее. – Старик ободряюще похлопал мальчика по плечу и мягко, но уверенно потолкал его к выходу. – Тебе не стоит ее бояться – она совершенно безобидна, как мышь с перебитыми лапками. Так что запасись терпением и вниманием, отправляйся вниз и попытайся узнать все как можно подробнее.

– Но…

– И поскорее! – сказал мистер Франки, захлопнул дверь и уже из-за нее добавил: – Это очень важно!

Напоследок показав двери язык, Финч направился на второй этаж…

Дверь квартиры № 2 была синей и потертой. Финч неуверенно потоптался перед ней, взял себя в руки и позвонил. Колокольчики скорее заскрипели, чем зазвенели.

Вдова Лилли открыла дверь. Не сказав ни слова, она развернулась и пошаркала вглубь квартиры.

Да уж, такого Финч точно не ожидал.

Он уставился в темноту прихожей, но все же особого приглашения дожидаться не стал, перешагнул через порог и прикрыл за собой дверь. А затем медленно и осторожно пошел на звук звяканья спиц.

Вдову он нашел в гостиной. Покачиваясь в кресле-качалке, она вязала шаль; рядом с хозяйкой на полу стояла большая корзина с клубками черных ниток.

– Мэм, можно присесть? – спросил мальчик.

Вдова Лилли управлялась со спицами резко и дергано, но при этом на лице ее застыло отсутствующее выражение. Услышав вопрос Финча, она кивнула и указала на пустое место на диване рядом со старым выключенным автоматоном. Тот сидел, опустив голову и сложив латунные руки на коленях. При этом механоид был заботливо укрыт зеленым пледом.

– Наверное, он совсем замерз, – неловко пошутил Финч.

– Макли, – сказала вдова Лилли, не поднимая глаз от спиц. – Как я рада, что ты снова говоришь. Я так давно не слышала твой голос.

– Мэм, я… – Финч хотел было представиться и объяснить, зачем пришел, но вдова Лилли дернула головой и проворчала:

– Ты так давно не говорил со мной. Твой ключ где-то потерялся. Он потерялся вместе с Лайонелом, но ты снова говоришь со мной. Как в старые времена. Ты расскажешь мне что-нибудь, Макли? Ты ведь рассказывал такие чудесные истории. Я так скучала по ним. Расскажи мне что-нибудь, прошу тебя…

Безумная женщина принимала Финча за автоматона, и ему стало так неприятно, словно он стал свидетелем любовного признания. В голосе вдовы было столько неизбывной тоски, будто она встретила давно забытого и потерянного друга, который успел состариться и смертельно заболеть за время их разлуки.

– Я так давно не слышала тебя, – продолжала вдова Лилли. – Мы так давно не говорили. Я так скучаю по нашим беседам, так скучаю по былым временам… как и по нашему дому.

– Но… но вы дома, мэм! – ничего не понимая, сказал Финч.

– Это не мой дом. – Судорожная злая улыбка тронула губы женщины. – Мой дом остался в Докери. Наш дом… А этот проклятый дом я просто ненавижу. – Ненависть женщины была, как и ее голос, вялой и меланхоличной. – У нас была такая хорошая жизнь в Докери, ты помнишь? Но Лайонел и его служба… его проклятая служба до этого довела!

– Служба, мэм? – спросил Финч и осторожно, словно ступая на тонкий лед замерзшего озера, решил подыграть: – Я все забыл. Расскажите мне о его службе.

Движения женщины стали еще более резкими и остервенелыми. Спицы в ее руках замельтешили, как ножи, – вдова словно пыталась вспороть кому-то живот.

– Как ты мог забыть, Макли? Ты ведь часто помогал ему в расследованиях.

– Это было так давно… – проговорил Финч, опасаясь, что вдова в любой момент вскинет взгляд и поймет, что никакой он не автоматон.