Птицы

Арабелла не знала, как реагировать, а Уиллаби добавила:

– Я собиралась пожаловаться на вас мистеру Эйсгроу, чтобы он вас наказал. Но я не стала. Я передумала. И пошла наверх, на свой этаж, а у лестницы были мои кузены и кузины. И Силия стала издеваться над моим платьем. Она сказала, что я нелепая уродина. А ее вечная подпевала Дарла забрала мою рыбу.

Понуро опустив голову, Уиллаби разглядывала потертые носки собственных туфель.

– Мне жаль твою рыбу, Уиллаби, – сказала Арабелла. – Ты говорила, что несла ее другу?

Уиллаби грустно кивнула, но тут же приободрилась.

– Я украду с кухни еще одну. Он очень любит рыбу.

– А кто твой друг? – спросила Арабелла.

Уиллаби помолчала, словно не зная, выдавать ли тайну.

– Я зову его Скрипун, потому что у него очень скрипучий голос. Он живет в гостевом крыле. На четвертом этаже. Там только он, я и пыль. И больше никого. Я живу в одном конце коридора, а он – в другом. Иногда я прихожу к нему. Мы разговариваем. Он очень хороший. Он не думает, что я нелепая уродина. Только он один так не думает.

– Я тоже не думаю, что ты нелепая уродина, – сказала Арабелла. – Мне понравилось твое платье. И то, как ты сделала прическу. Я бы так точно не смогла. Раньше мама иногда мне заплетала волосы, но она уже давно… она болеет. И я могу разве что сделать хвостики. Вот эти. – Она ткнула себя в волосы. – Я знаю, что они всех раздражают, но мне они нравятся.

– Они смешные. – Уиллаби неловко улыбнулась.

– Вот видишь, – хмыкнула Арабелла. – Так что мне очень понравилась твоя прическа. Ты сама ее сделала?

– Мне помог Скрипун, – сказала Уиллаби. – Он сказал, что на балу все должны быть красивыми. И сказал, что я тоже красивая. И всем понравлюсь. Он очень хороший.

– Да. Наверное.

Уиллаби отвернулась, уйдя в себя. Но от назойливой Арабеллы так просто было не избавиться:

– Думаю, твои кузены попытаются тебе отомстить, – сказала она. – Тебе надо быть осторожнее…

– Ничего они не сделают, – уверенно бросила Уиллаби. – Мой друг меня защитит.

– В самом деле?

– Да. Он сказал, что убьет их всех, если я захочу.

– Убьет? – испуганно спросила Арабелла. Она решила, что ослышалась.

– Да, – с холодным безразличием ответила Уиллаби. – А я хочу.

– Но как он сможет их убить?

– Он – взрослый. Можешь мне поверить, он сможет их убить. Наверное, зарежет их. Или нет – я хочу, чтобы он задушил их. По очереди. Чтобы они трепыхались в его руках и ничего не могли поделать. Да, пусть он их задушит!

Арабелле очень не понравилось то, что сказала Уиллаби. Нелюбимая внучка Уолшшей говорила с такой убежденностью в голосе, как будто действительно верила, что этот Скрипун избавит ее от кузенов и кузин столь жутким способом. Но тут она вспомнила о том, что Уиллаби всерьез верит, что можно оживить снеговика, и мгновенно успокоилась. Фантазия Уиллаби была еще более бурной и безудержной, чем у Финча.

– Вы поглядите, какой красавчик! – раздался радостный голос мадам Розентодд, и девочки обернулись.

Финч, недовольный и мрачный, словно проглотил грозовую тучу и она у него пошла не в то горло, глядел на них из своего кресла. Несмотря на его ссадины и разбитую губу, выглядел он едва ли не приличнее, чем за всю жизнь. Даже Арабелла нехотя признала, что он, оказывается, довольно симпатичный. Финч был причесан волосок к волоску, немного слева проходил идеальный пробор, открылись его обычно затянутые лохмами лоб и уши, виски подправились. Фанни проделала невозможное – она совершила чудо.

– Она что-то вылила мне на голову, – трагично изрек Финч.

– Это помадка для волос, – подсказала Фанни и игриво подмигнула девочкам: – Все! Я просто влюблена!

– Что? – ужаснулся Финч и вскинул на нее тревожный взгляд. – Но я не смогу подарить вам экипаж!

– У меня ведь уже есть один, глупыш. – Фанни положила ему руки на плечи.

Финч вдруг переменился в лице. Он всерьез задумался.

– Это значит, что теперь я могу называть тебя на «ты», Фанни? – спросил он. – И мы будем везде ходить вместе? И я должен буду читать тебе книжки вслух? И мы будем держаться за ручки? – Финч вынужденно смирился и с выражением мученика изрек: – Ладно, на такое я готов пойти. Но только без всяких там поцелуйчиков! Предпочитаю их избегать. И еще… – глаза его загорелись, – это значит, что теперь я смогу приходить в кабаре?

Фанни расхохоталась. К ней присоединилась и Арабелла. Уиллаби же, глядя на него, осуждающе покачала головой.

– Какой шустрый! – сквозь смех выдавила Фанни. – И как ты можешь его выдерживать? – спросила она у Арабеллы.

– Иногда приходится тяжело, – призналась девочка. – Но он очень смешной.

Финч оскорбленно надулся.

– Ничего я не смешной. А очень-очень грустный!

Его слова лишь запустили второй акт смеха. Даже Уиллаби чуть улыбнулась, глядя на то, как он сконфузился.

– Кстати, – сказал Фанни, наконец, отсмеявшись. – Что касается кабаре, то вам действительно лучше сначала подрасти прежде, чем туда возвращаться. Боргало до сих пор в такой ярости! Он сказал, что живьем съест первого ребенка, которого увидит, и даже не станет обременять себя походом в лавку за специями.

– Вы были в кабаре? – восхищенно спросила Уиллаби.