Птицы белые и черные

И американец, да это уже не американец — Антипов, во фраке и цилиндре, — зловеще ухмыляясь, подносит зажженный фитиль к запалу.

Стреляет пушка… и падают, роняя перья, подстреленные мертвые Витькины голуби…

Раскинув руки, словно крылья, ни дать ни взять артист Столяров в фильме «Цирк», летит Витька на помощь своим голубям… и подлетает к стоящей на трапеции Маше. Они стоят на трапеции, оба в белых спортивных костюмах.

А вот уже в колонне физкультурников в таких же белых костюмах идут они с Машей по площадям и улицам Москвы.

— Вить, а Вить, ты здесь? — послышался откуда-то голос Маши.

Витька открыл глаза.

— Витя… — снова послышался в темноте Машин шепот. — Ты здесь?..

Витька молчал. Маша протиснулась в голубятню, села рядом.

— Ну какой ты, Витька, дурачок, ей-богу… Ну, прогулял, ну, случилось такое, приди — объясни… Они ведь люди хорошие, не злые — поймут…

— Ага… А как поймут, тут же и посадят…

— Да брось ты, в самом деле. — Маша дотронулась до его руки. — Ну, накажут… Отработаешь прогул. А потом уедешь отсюда… Я денег достала. Вот деньги… Уедешь, а там все образуется!

— Это где ж ты такие деньги взяла? — криво улыбнулся Витька.

— Это уж не твоя забота, Витя! Пошли.

— Нет, Маша…

— Не дури, Витька… Мы же с тобой друзья.

— Нет, мы не друзья… — покачал головой Витька.

— Ты за меня Антипова просить будешь?.. Не надо, я сам за себя отвечу… Я не трус…

— Витя, я тебе помочь хочу…

— Ты лучше сама себе помоги.

— Ты о чем? — растерялась Маша. — Я не понимаю…

— Все ты понимаешь!.. — Витька отвернулся к стене. — Притворяетесь только… — Вдруг он повернулся к ней и крикнул с исказившимся от злости лицом: — Вот возьму и прибью вашего Антипова! Мент чертов!

Маша медленно поднялась, пошла к выходу.

Витька всхлипнул, и слезы потекли у него из глаз. Проволочная дверь голубятни закрылась. Витька плакал, стиснув зубы.

— …Ты знаешь, сколько ты прогулял, обормот?! — суровым голосом спрашивал Антипов. — Неделю! Ты понимаешь, что за это полагается по законам военного времени? Что молчишь? Сказать нечего! А я должен оформить на тебя дело и передать прокурору, понимаешь или нет?

— Понимаю… — вяло отозвался Витька, стоя перед столом.

— Колония тебе светит! Года на три! Это ж надо, а? Трагедия у него, видите ли, голубей украли! А то, что война идет! И тыл — это тоже фронт! А ты есть дезертир, предатель! Ты наше общее дело предал!

— А ты не предатель? — вдруг тихо спросил Витька.

— Что? — поперхнулся Антипов. — Ты что мелешь?

— Пусть я предатель, а ты? — вновь тихо спросил Витька, и глаза его непримиримо сверкнули. — У Маши мужик на фронте, а ты тут к ней приклеился… Я б тебя за это самое… я бы…

— Что ты в этом понимаешь? — тихо и сдавленно ответил Антипов, поднимаясь из-за стола и подходя к столу. — Ничего не понимаешь…

— Зато ее мужик все поймет… Вот вернется с фронта и пристрелит тебя, как…

— Замолчи! — крикнул Антипов. — Садабаев! Проводи его!

В комнату вошел Садабаев, и Витька направился к двери. Они вышли. Антипов, крякнув, крепко потер затылок. В комнату влетела Маша:

— Ну, что, Николай? Что решили?

— Не я решаю! — резко ответил Антипов. — Прокурор требует, чтобы его судили показательно. На заводе, чтобы другим наука была…

— И что с ним будет?

— Года три колонии могут дать… А могут и больше…

— Он несовершеннолетний, ему нет восемнадцати.

— Было бы восемнадцать, ему бы все десять влепили, — махнул рукой Антипов. — Законы военного времени, по-твоему, для чего существуют?

— Он там погибнет, Николай, — она проговорила с силой. — Он там погибнет. Может, Керим поговорит с прокурором? Чтобы не возбуждали дело. Ведь можно же, Николай, можно!

— Керим на это никогда не пойдет, — покачал головой Антипов. — Ты же знаешь Керима.

— Вы все такие принципиальные, даже тошно! — Маша стала торопливо собирать бумаги со стола, заперла их в сейф.

— Прости, Маша, на такой работе иначе нельзя.

Она стремительно вышла, хлопнув дверью. Антипов удрученно поскреб в затылке.

На барже заканчивалась облава на беспризорных. Большинство из них уже сидело на подводе под охраной двух милиционеров. Трое с визгом носились по палубе, увертываясь от Садабаева и Ступина.

Нефедов тащил за руку упирающегося оборванца в лохмотьях. Оборванец внезапно вывернулся и укусил Нефедова за палец. От неожиданности Нефедов разжал руку.

— Катька, беги, — звонко крикнули с подводы.

Нефедов цепко ухватился за полу дырявого пальто.

— Заканчивайте быстрее — и в баню всех живо! — крикнул Керим. Он с Антиповым стоял поодаль.

— Так ты, того… девка, что ли? — поинтересовался Нефедов.

— А вот в бане и разберемся! — звонко захохотала та.

Наконец подвода со скрипом двинулась в город. Керим с Антиповым пошли следом.

— Ну, так что с Витькой? — продолжил разговор Антипов.

— Нет, — твердо выговорил Керим. — Ты уговариваешь меня совершить должностное преступление. Почему ты решил, что я способен на это? Как ты после этого можешь считать меня своим другом?

— Жалко парня, хороший парень, мать больна, с трудом работает. У него на плечах семья.