Птицы меня не обгонят

Вендула остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты так думаешь?

Милан понял, что переборщил. Два года назад от Вендулы ушел отец. Милан знал его, говорили, что он сильно пьет.

— Я не хотел обидеть тебя… — пробормотал он в свое оправдание.

Она посмотрела куда-то вдаль, через реку. Потом произнесла:

— Всем до нас дело. До мамы и до меня. Папу даже жалеют. Будто живет один, как собака. Только никто не знает, что у нас творилось, когда он являлся из пивной. Никто!..

Милан не перебивал ее. Он понял, что и ей хочется поделиться с ним своей самой тайной болью.

Они всё шли и шли, и шум реки заглушал их слова. Но они не замечали ее переменчивого голоса, поглощенные своими заботами.

34

— Вернись, Милан! — Вендула снова уговаривала его.

Он остановился. Здесь еще никто из них никогда не был.

— Знаешь, Вендула, у меня когда-то была живая форель. Красавица! Серебряная, с темными точками на спинке. Я думал, что эту красоту смогу иметь дома. Я пустил ее в воду, в ведро с чистой водой. Я-то, дуралей, представлял себе, что буду наслаждаться этой красотой, понимаешь… Утром пришел в сарай поглядеть, а форель плавает вверх белым брюхом… Задохнулась…

Милан отломил веточку вербы.

— Со мной будет то же самое, Вендула, я просто не смогу заниматься химией.

Она долго молчала.

— Знаешь, что я думаю, Милан? — Она рассуждала вслух. — Может быть, твой отец заставляет тебя идти в химический не из упрямства. Что, если и он хотел когда-то иметь у себя красавицу форель или чего-то в жизни добиться, а у него не получилось? И теперь он надеется, что радужную форель можешь поймать ты!

Милан удивленно смотрел на девочку.

— Ты ведешь дневник, правда?

— Почему ты так думаешь? — спросила она, не понимая.

— Такие фразы девчонки записывают в дневнике, я знаю.

Вендула подняла брови.

— Если ты считаешь, что это фраза…

— Нет… постой, может быть, ты права, но почему именно я?

— Ваша Лилина добьется того, о чем мечтала мама: станет артисткой!

— А может, еще и не станет…

— В городе все об этом говорят.

— Еще бы! Мать не удержишь… А почему я должен отказаться от своей мечты? Я люблю животных и хочу заниматься любимым делом, родители должны меня отпустить…

— Милан! — она почти кричала. — У меня мировая идея! Знаешь что? Иди в химический, а заниматься потом будешь животными. Может, изобретешь какое-нибудь средство, такой порошок! Если насыпать его в реку — рыба никогда не погибнет. Или придумаешь лекарство против… я не знаю против чего. Иди, Милан, в химический. Увидишь — тебе понравится…

Она его просила.

Милан колебался. Словно боялся отказаться от своих планов. И вдруг сказал совсем без всякой связи:

— Тебе, Вендула, надо в Африку ехать!

Она изумилась.

— Это еще зачем?

— Миссионеркой к людоедам!

Вендула размахнулась и стукнула его в бок:

— Да, если они не будут такими упрямыми, как ты!

Милан в долгу не остался, и они стали носиться вокруг толстой ольхи, суля жестоко отомстить друг другу.

35

Возвращение домой имеет разный вкус. Иногда оно сопровождается привкусом полыни. Ты ощущаешь горечь, неуверенность и страх.

На сей раз путь Милана обратно домой был подобен движению по тонкому льду. Возвращался он уже а темноте. Ярко освещенные стрелки часов на ратуше сообщали, что скоро пробьет семь. Час назад он проводил Вендулу. Может быть, и ей попадет. А потом бродил по опустевшим улицам, на углах которых мерцали фонари, и все думал и думал о своем…

В конце концов он согласился: да, Вендула права. Да, он вернется домой. Послушается отца, заполнит анкету и отдаст директору. Он не отречется от своей мечты, даже если этот его путь к пастбищам, лугам и косогорам, где носятся кони с развевающимися гривами, будет долгим.

Что его ждет дома? Все, наверное, уже возвратились. Милан не послушался отца, удрал, не вымыл посуду, не натер линолеум. Ох и достанется же ему… Может быть, отец возьмется за ремень и изобьет его?! Пускай, он выдержит. Мама начнет поддакивать: «Ну вот, дождались! Лилина — наша гордость, а ты? Позор семьи! Отец — директор, а сын будет всю жизнь возиться со скотиной! Погляди на Лилину — какие у нее планы!»

Он уже слышит все эти слова, да и Лилина тоже поддаст жару: будет злиться за невымытую посуду.

Но только Милан — не тряпка!

36

Еще у дверей он услыхал мамин плач. Но разобрать, в чем дело, не смог. Он тихонько снял в передней ботинки, повесил куртку на вешалку и вошел в кухню.

— Добрый веч… — Слова замерли у него на губах. Он ожидал, что все кинутся к нему с криком: «Наконец-то!» Отец набросится на него, и тут же, возле дверей, Милан сразит его своим сообщением.

Но его прихода никто и не заметил. Мама сидела у стола, в руках у нее был лист бумаги, она что-то неразборчиво читала вслух и плакала. Лилина всхлипывала, уткнувшись головой в подушку на диване. Отец длинными шагами мерил кухню, курил и все время повторял: «Не устраивай, пожалуйста, сцен…»

— Что случилось? — робко спросил Милан.

Мама подняла на него мокрые глаза.

— Лилина… — всхлипнула она. — Нашу Лилину не приняли в театральный институт!

И снова залилась слезами.

— Нет!.. Не может быть! — не мог поверить Милан.