Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2

– Уж мы молимся, отец Симон, не забываем… А ты куда собрался?

– К старцу нужно съездить и своего отца проведать.

– А что в рюкзаке везешь?

– Сыры и мед для подарков.

– Ты знаешь, что закон вышел: нельзя через границу продукты вывозить? Москвича Михаила, который церковь на Псху строит, летом задержали. Теперь он враг абхазского народа – за то, что вывозил в Россию ценные продукты…

– Что же делать? – растерялся я.

Монахиня Ольга взялась наставлять меня:

– А ты все время читай «Живый в помощи Вышняго», когда границу будешь переходить.

– Я Иисусову молитву всегда читаю.

– А отец Виталий благословил для таких случаев повторять девяностый псалом! – настаивала матушка.

– Ну, раз отец Виталий так говорил, хорошо, – согласился я.

Они перекрестили меня в дорогу, пообещав, что свеча в поддержку мне будет гореть у них перед иконой Матери Божией весь день.

Я поехал на границу с Россией. Огромная очередь плотно перекрыла подход к пропускному пункту. Таможенники проверяли все сумки. Некоторых, выезжающих из Абхазии с большим багажом, отводили в служебный вагончик, оттуда доносились возмущенные крики задержанных. Я принялся читать псалом «Живый в помощи Вышняго», но от волнения забывал слова и начинал молитву сначала. Приготовившись опустошить рюкзак, я начал снимать его с плеча.

– Монах? – спросил абхаз с автоматом за спиной.

– Монах, – ответил я, с тревогой ожидая следующих вопросов.

– Проходи, – устало махнул он рукой.

«Хорошая молитва! Не забыть, как она помогает, спасибо отцу Виталию и моим монахам за помощь и поддержку…» – с этим утешительным чувством я отправился на железнодорожный вокзал.

Дома радостный отец, попробовав мед, сказал:

– Медок сладкий, но еще слаще, сын, когда ты приезжаешь!

Мы сели обедать; поджаренная на сковороде картошка, батон и чай. Привезенный сыр украсил наш стол. На кухне я заметил бегающих тараканов.

– Папа, смотри, тараканы появились!

– Вывожу их, но ничего не помогает. Не обращай внимания, пусть крошками питаются…

– Как твоя жизнь, папа? Здоров? Не болеешь?

– Слава Богу, пока тяну! Старый пень не скоро гниет, – беззвучно рассмеялся он. – А у тебя что нового?

– У нас на Псху приезжие из России появились. Вроде все народ верующий, но, к сожалению, непослушный, своевольный, с характером. Есть, конечно, хорошие люди, с ними легче. А вот с другими отношения не складываются… – пожаловался я.

– Послушай, сын, такую притчу. На улице, у тротуара, установили столб с фонарем для освещения, одни люди радовались, что темная часть улицы теперь освещена и уже никто не оступится в темноте. А другие сердились, говоря: если фонарь погаснет, то наверняка можно будет об этот столб разбить голову! Так обычный столб может радовать одних и огорчать других. Знаешь, на всех не угодишь… Так и ты держись с людьми середины: сильно ни с кем не сдруживайся, потому что потом бед не оберешься, но и не враждуй с людьми. Лучше себя ущеми, чем других. Тогда все постепенно наладится.

– Спасибо, папа. Только когда за глаза ложь говорят, обидно становится, – не удержался я, вспомнив услышанную обо мне клевету.

– Учись, сын, на простых жизненных примерах. Рос на улице большой платан. Часто прохожие хвалили его: «Какой красавец! Какой пышный платан! Какую большую и густую тень он дает! Как хорошо под ним отдыхать в жару…» Раздавались и другие голоса: «Сколько листьев осыпается осенью с этого дерева! Сколько от него мусора! А зимой с него падают ветки – и все это нужно убирать! Ведь он к тому же солнце загораживает…» А платан от этого не становился ни больше, ни меньше. Он всегда оставался одним и тем же. Так и ты, сын, держи себя в руках…

Его наставления запоминались и помогали мне в житейских ситуациях, удивляя меня тем, как я раньше не замечал у отца такого непосредственного мудрого опыта. Похоже, не зря его приблизил к себе наш духовник.

– А как батюшка, папа? Что о нем слышно?

– Отец Кирилл? Прибаливать начал. Я хожу иногда к нему на исповедь, когда он здоров. А больше он лежит… Придешь иной раз, глядь, – а его нету, говорят, болен, – посетовал отец. Это известие меня опечалило. Так хотелось верить, что старец и мы, его чада, будем всегда здоровы, останемся неизменно в одном и том же возрасте и никогда не произойдет никаких печальных изменений. Но они происходили неумолимо, неприметно накапливаясь, и обнаруживали себя с каждым приездом все более отчетливо и угрожающе. Свои переживания я высказал старику.

– В этом мире, как посмотришь, нет никакого выхода, папа, увы… Что ни возьми, все распадается. Даже отчаяние берет…