Птицы поют на рассвете

Кирилл подошел к нему, взял его руку.

— Э, братец, да ты весь горишь!..

34

Встретились у Синь-озер. Кузьма сказал:

— Слушай, товарищ Кирила. Поручение обкома. Побыстрей со смолокурней кончать. Самое время.

И верно, самое время. За всеми делами смолокурня как-то выпала, не то чтоб совсем, но отодвинулась в сторону. Кузьма принес приказ обкома. Значит, и смолокурне пришел черед. Кирилл подумал о самолетах, прибывающих с запада на здешние аэродромы. «Вот и понадобилось горючее. Много горючего». Он понял: начали пользоваться резервной базой.

— У меня все, товарищ Кирила, У тебя есть что для передачи?

— Да нет. Скажи, костер готовить уже начали. А раз побыстрей надо… Постараемся.

Кузьма поправил ружье на плече и пошел дальше в обход.

Последнюю неделю Паша и Толя Дуник находились в районе Буды и смолокурни. «Все, братцы, надо разведать, — наставлял их Кирилл, — все присмотреть. Сами понимаете, война, и в случае неудачи самокритика потом дело пустое». И они выслеживали, когда приезжают бензовозы, с какой стороны прибывают и куда направляются, какая у бензовозов охрана, когда сменяются караулы…

Кирилл, Ивашкевич, Левенцов выслушали Пашу и Толю Дуника, прикидывали все возможности, складывали картину операции.

— Возят только ночью, — докладывал Толя Дуник. — Маскируют. А днем ходят туда-сюда. Но тоже не очень. Маскируют все ж. Вечер вот, самое подходящее время.

— Выходит, вечер, — раздумывая, сказал Кирилл. — А мост? Ты-то помнишь, Толя. Когда с тобой и Костей выслеживали.

— Так им же не через насыпь, — остановил его Ивашкевич. — Через железную дорогу, правда, куда как короче. Но опасность же какая! Патруль теперь активней, чем был, когда вы Шахорку трахнули. А если из леса на смолокурню зайти?

— А от леса до смолокурни километров пять полем да лугом, — сказал Кирилл. — Да мимо двух хуторов идти. Засыпаться можно.

— Так это и я знаю, карту смотрел, — спокойно ответил Ивашкевич.

— Чего там лес, хутора, — не понимал Паша. — Мы с Толькой все время через насыпь. Ноги у нас, что ли, казенные, чтоб лесом обходить!

— Постой, горячая голова. Комиссар верно говорит. Вникай. Лесом. Так. Значит, лесом, — окончательно произнес Кирилл.

— Я бы, если с пулеметом, один бы всех перекосил и сто пуль загнал бы в цистерны. Только б патроны зажигательные были, — блестели у Паши глаза.

— Погоди ты, пулемет, — строго сказал Кирилл, но не смог сдержать улыбку. — Здесь надо как можно меньше шума. А иначе мы бы штурмовали всем отрядом. Пошлем с вами Петра. Человек он местный, все там знает. Мужик выздоровел, уже окреп.

Послали за Петром.

— Послушай, — сказал Кирилл вошедшему Петру. — Есть тебе работенка.

— Давай, Кирила.

— А с Пашей и Толей смолокурню палить. Ты же знаешь, немцы сварганили склад горючего на тысячу, считай, самолетов. Вот и костер бы. Да такой, чтоб тут у нас на недельку из зимы лето сделать, а? После простуды тепло — самая подходящая вещь. Что скажешь?

— Хорошо скажу, — улыбнулся Петро.

— Столько бензина!.. Самому жалко, — будто всерьез вздохнул Кирилл. — Да что поделать…

— А с оружием как? — спросил Петро.

— Спичек пять коробков. Вот тебе и все оружие. Да смотри, чтоб сухие были.

— Понял, Кирила.

Шесть дней пропадал Петро на хуторах. Ночевал где придется — и в каморке у кого-нибудь из близких ему людей, и в подполе; часа два поспал — и вся ночь. Со всех сторон обходил он смолокурню. Он помнил подходы к ней, до войны не раз там бывал.

Верно Паша и Толя Дуник приметили: бензин на аэродромы вывозят ночью; днем движения почти никакого, вечером и вовсе затишье. Вечером меньше риска, можно приблизиться к смолокурне. Но как незаметно проникнуть туда?

Через насыпь? Нет. Патруль. Могут обнаружить. Попробовать подойти через овраг? Хорошо б. Караульная будка, высмотрел Петро, в другом конце двора. Но тоже не годится. Овраг набит снегом, глубоко, не пробраться. Все-таки лучше полем, вечером, в белом перкале. Один раз он уже подошел к забору полем. Нащупал колючую проволоку, которой забор обит. Да забор, проволока — ничего. Земля тут — песок, он это знает. Лопаткой подкопать лаз — дело короткое.

Так вот, открытое поле. Другого не придумать. Не только немцам видно, и ему, Петру, все видать. Патруль больше на железнодорожную насыпь, на лес поглядывает. Полем, думают, никто не пойдет. А он вот пойдет. Именно потому и пойдет…

А одними спичками, нет, не обойтись. «Хоть и пять коробков… » Две-три мины. Две-три мины, и тогда — прощай смолокурня!..

Мины готовы. Три мины. Алеша Блинов показал Петру, как их ставить. Где ставить, тот уже прикинул. Взрыв через тридцать минут.

— Успеете отойти, — сказал Кирилл. — Нельзя оттягивать время взрыва. Каждую минуту мины могут найти. Тогда к базе вообще не подступиться. Так тридцать минут, а?

Петро пожал плечами:

— Попробуем…

— Чего там пробовать? — Паша пренебрежительно оттопырил губу. — За тридцать минут Берлин взорвать можно.

— Быстрый ты, Паша, — засмеялся Ивашкевич. — В общем, на это дело полчаса — как раз.