Пубертат. Как пережить переходный возраст ребенку и родителям

Эта история иллюстрирует еще один аспект, который касается прежде всего одиноких родителей. Мама из описанной истории не позволяет себя «разводить», принуждать к чему-либо. Из-за этого она, с одной стороны, вызывает недовольство сыновей и ей приходится несладко, а с другой — она создает себе пространство для маневра, предлагая детям разумное решение. И они понимают, что попытки шантажа не имеют смысла.

Если объяснить подросткам естественные или логические последствия каких-то действий, можно разрядить конфликтную ситуацию. Так вы покажете детям, как далеко они могут зайти, и в то же время дадите им понять, что вам можно доверять: логические последствия предсказуемы, все знают, чего ждать. Результат нарушения правил не должен зависеть от вашего настроения, он всегда соответствует заранее обговоренному сценарию.

Когда нарушение границ можно оставить без последствий

«Вы пишете, — говорит отец пятнадцатилетней Неле, — что, оставаясь последовательным, можно регулировать плохое поведение. Но с моей дочерью это не работает. Я пробовал вашу идею с волшебным мешком, когда ребенок не убирает свои вещи. Это не работает. Ее комната по-прежнему выглядит как хлев».

Бритта Томас, мать тринадцатилетнего Рене: «Он вообще не готов идти на компромиссы. Он постоянно доводит меня до белого каления, и время от времени я и правда теряю терпение. А потом весь этот дурдом начинается по новой».

Действительно, последовательные педагогические меры реализуются продуктивно и творчески только в бытовых ситуациях, когда речь идет об уборке, помощи по дому, времени возвращения домой, посещении друзей, длительности сидения перед телевизором, работе за компьютером и т. д. В разрешении таких конфликтов обычно заинтересованы все участники.

Но не всегда при нарушении границ речь идет о чем-то обыденном, иногда за конфликтом на бытовую тему — например, по поводу бездумного, с точки зрения родителей, использования компьютера — кроется конфликт отношений. Другими словами, подросток нарушает — сознательно или нет — правила, чтобы привлечь внимание, показать неадекватность принятых в его отношении мер, а может, и просто хочет отомстить родителям.

— Но как понять, — спрашивает Артур Метцгер, отец тринадцатилетнего Фалька, — у нас с сыном конфликт в личных отношениях или нам просто нужно разобраться с конкретной бытовой вещью? Мы неделями не можем определиться, как долго он имеет право смотреть телевизор. Есть договоренность, что он выключает его не позднее девяти часов и ложится спать. Но на самом деле так происходит, только если на него надавить или пригрозить последствиями: за непослушание на следующий день сократить время просмотра!

— А Фальк согласился с этим правилом? — спрашиваю я.

Артур Метцгер кивает.

— Когда вы об этом договорились?

— Два года назад! В первое время все шло хорошо. Я гордился тем, что нашел решение. Но с некоторых пор все идет наперекосяк!

— Как вы думаете, — спрашиваю я, — ваш сын не умеет соблюдать договоренности или не желает о них знать?

— Скорее второе, — говорит он не очень уверенно.

— Если он не желает их знать, тогда чего он хочет?

Артур пожимает плечами:

— Если бы я только знал!

Он выглядит раздраженным.

— Он и так получает все, что только захочет!

— Разумеется, ваш сын хочет не чего угодно, — говорю я ему. — Он хочет чего-то определенного, чего ему сейчас не хватает!

— Но как мне это выяснить?

— Что вы делаете, если Фальк не слушается и, например, продолжает смотреть телевизор?

— Начинаю сердиться…

— Значит, внимание, вы обращаете на него внимание!

— Ну, его у него предостаточно!

— Полагаю, вы правы, вы обращаете на него слишком много внимания. Или в какие-то особые моменты он получает не то внимание, которого ему хочется! Как вы думаете, что Фалька не устраивает? — спрашиваю я.

Господин Метцгер в недоумении.

— Вы, — пытаюсь я ему помочь, — установили правило два года назад. Тогда Фальк был совсем юным, его нужно было направлять, наставлять, а теперь…

Отец Фалька прерывает меня:

— Фальк вырос, стал взрослее, самостоятельнее. Мне нужно пересмотреть нашу договоренность насчет девяти часов? Я слишком суров к нему, слишком требователен?

— Только не переусердствуйте. Но, мне кажется, можно подумать об установлении новой границы, и, что самое главное, позвольте и Фальку в этом поучаствовать.

Несколько недель спустя Артур Метцгер говорит мне, что они договорились, что сын в будни по-прежнему «прекращает смотреть телевизор в девять, но может досмотреть начатую передачу до конца. По пятницам и субботам разрешается смотреть дольше, но только в том случае, если передача соответствует возрасту». После того как отец и сын заключили новое соглашение, никаких провокаций больше не было — «за исключением одного или двух случаев».

— И чему вас научила эта ситуация?

— Тому, что, если Фальк опять затеет какую-нибудь провокацию, не надо слепо цепляться за установленные правила, нужно постараться разобраться, что он хочет мне сказать своими действиями.