Публикации на портале Rara Avis 2015-2017

Когда-то считалось, что героиня современного лавбургера социально соответствует герою — например, в одной давней статье есть такой пассаж: «Женский роман старается произвести… знаковую революцию: если, допустим, героиня служила у героя секретаршей, то она может сочетаться с ним браком (нет, существенней: отдаться ему) не раньше, чем уволится со службы и займет какое-нибудь выдающееся положение, например, вдруг весьма популярной певицы… Героиня тщательно оберегает свою независимость и самоценность. Её собственные поступки принадлежат исключительно ей как личности»[469].

Это, разумеется, не имеет никакого отношения к реальному пространству лавбургера. Там на первом месте, совсем иные ценности. Что касается пересказываемого автором сюжета, то имеется в виду роман Эммы Дарси (Emma Darcy) «Pattern of Deceit»[470] — в русском переводе вышедший как «Женщина в сером костюме». В этом произведении героиня отказывается от карьеры, чтобы нести обязанности жены влиятельного бизнесмена и матери наследника. В другом романе в финальной сцене происходит следующий диалог: «Кроме того, я хотела бы слить наши издательства в одно. Мне вовсе не хочется соперничать с тобой, ни в чём… <..> Его тон не допускал возражений…»[471] Ну и в итоге герой высказывает желание, чтобы его жена первый год брака принадлежала только ему (в смысле — не занималась бизнесом).

Другая героиня заявляет: «Мне осталось быть актрисой ещё только одну неделю. — Она была абсолютно серьёзна, когда смотрела ему в глаза. — Больше всего, на свете я хочу стать твоей женой, Кайл. После этого я распрощаюсь со своими актёрскими амбициями. Это мой последний фильм. Отныне и навсегда я отдаю предпочтение реальности — реальности нашей любви»[472].

Идеал именно в создании гармоничной семьи традиционалистского толка. Так же гармоничны собственно сексуальные отношения — они могут привести к нежелательным (по началу) последствиям, но героине они всегда нравятся. Удовольствие становится символом правильности.

А вот с расхитительницами (неловкое слово) гробниц всё иначе.

У них мышечное веселье, путешествия и пулевая стрельба. И уже не поймёшь, кто круче, — начальница полицейской группы или её приятель-менталист, женщина-детектив или её дураковатый помощник-писатель.

Идеальной героиней был бы, конечно, такой персонаж (здесь нет феминитива), в котором один читатель видел героиню лавбургера, а другой — женщину, обученную стрельбе по-македонски. То есть это доведённый до совершенства принцип Хемингуэя, когда в героиню можно вчитать-всмотреть любые качества.

Но кажется, никому пока не удалось.

11.12.2017

​Идеальная биография (о новом каноне описания человеческой жизни)

По пути Пятачок рассказывал Винни-Пуху интересные истории из жизни своего дедушки Посторонним В. Например, как этот дедушка лечился от ревматизма после охоты и как он на склоне лет начал страдать одышкой, и всякие другие занятные вещи.

Алан Милн. «Винни-пух и все-все-все»

В связи с окончанием литературного сезона, который иногда ещё называют премиальным, стали много говорить о том, что биографический жанр теснит «настоящую литературу», и нужно выделить ей отдельный загончик. Я это всё наблюдал на примере сперва советских, а потом российских фантастов, которые жили в странном гетто — за большую литературу их Советская власть не признавала, но зато, в качестве литературы приключенческой, несерьёзной, позволяла всякие вольности и большие тиражи. Фантастам не нравилось, что они живут в гетто, а когда рухнули останки самовластья, оказалось, что ворот в гетто нет, выходи кто хочет. Но через некоторое время выяснилось, что снаружи волчья конкуренция, кризис, у всех падают тиражи, а настоящие фантасты своими книгами про попаданцев и космодесантные крейсера в вакууме заслужили репутацию людей безумных. И в итоге стали отстраивать своё гетто наново, обновляя занавески и половики.

Когда говорят о «настоящей» литературе, так жди беды — разговор получится кривой и унылый. Это потому что собеседник не то чтобы хочет что-то выяснить с тобой на пару, а занимается психотерапевтическим выговариванием. Когда говорят: «Это — не литература», то, на самом деле, имеют в виду мысль: «Эта книга мне не нравится». Другого смысла эта фраза не содержит.