Публикации на портале Rara Avis 2015-2017

Поэтам лучше всех, их легко запомнить наизусть. Но оказывается, что и большие романы можно читать вслух — не выйдет это сделать в телевизоре, так можно читать у костра, кто что запомнил.

Об этом написано в другом, иностранном романе, кстати, тоже очень знаменитом.

А в большом театре посреди холодного города волшебную зелёную палочку передали от года литературы году кино.

Надо бы узнать, не будет ли год две тысячи семнадцатый — годом цирка.

Но он и так будет славный, юбилейный.

17.12.2015

​Праздник к нам приходит (о святочном рассказе «Чук и Гек»)

Есть очень известный канон рождественского рассказа.

Про него говорят много, а задумываются о сути — мало.

Меж тем, в нём существуют целых три канона — это рождественский рассказ, крещенский рассказ и рассказ пасхальный.

Лет сто назад всяк понимал тонкую стилистическую разницу между ними — потому что титульные подданные империи стояли на службе каждую неделю и знали разницу между Рождественским чудом и чудом Пасхальным.

И никуда не девалось народное поверье, что на Святках, между Рождеством и Крещением всякая нечисть получает временное послабление и лезет из всех щелей, пока не придёт ей окорот.

Причём одно дело — западный рождественский рассказ, сформировавшийся при Диккенсе (и пришедший к «Дарам волхвов» О. Генри), а другое — наша традиция — идущая от Гоголя.

Причём в двадцатом веке налицо была некая фронда противопоставления Григорианского календаря Юлианскому. Бродский писал свои знаменитые Рождественские стихи, по большей части привязывая их не к январю, а к концу декабря.

Но это всё предыстория.

Много лет Россия прожила без Рождественской традиции, меж тем, на всякой книжной полке страны стояла книжка с настоящим советским рождественским рассказом.

Сейчас я расскажу, как он устроен.

В каноне рождественского рассказа лежит затруднительное обстоятельство, в которое попадает герой, чудо, а затем — избавление и счастливая встреча Рождества.

В прежней русской литературе был Гоголь, Жуковский, ну и ближе занавес, которым отделился старый мир от нового — знаменитый рассказ Куприна «Чудесный доктор», в котором хирург Пирогов, будучи неузнанным, лечил бедняка и сам давал ему денег на лекарства.

Никакого ангела не возникало — чудо было рукотворно. Земной человек придумал гипсовые повязки и лечил солдат в Севастополе.

Серийных газетных рассказов были сотни — даже Чехов пародировал их.

Советский рождественский рассказ тоже не обошёлся без ангелов.

Ленин приходит на Новый, 1920 год, к детям в рассказе Бонч-Бруевича «Ленин на ёлке в школе» будто существо высшего мира.

Но всё же, главный советский рождественский рассказ был напечатан во втором номере журнала «Красная новь» за 1939 год и назывался «Телеграмма».

Этот рассказ начинался «Жил человек в лесу возле Синих гор», что звучит будто зачин библейской книги — «Жил человек в земле Уц».

Если внимательно читать этот рассказ, который потом поменял название на «Чук и Гек», то становится понятно, что он устроен мистическим образом.

Вообще, Гайдар из тех писателей, что передают сам стиль времени, мелкие его детали. Отец героя из «Судьбы барабанщика» — сел за растрату и работает за зачёты на Беломорканале — это указано в тексте, включая топографию. Гайдар очень точно расставляет акценты, расставляет мелкие детали и следит за каждым словом в диалогах.

Мир Гайдара абсолютно связен и совершенно непротиворечив. Это мобилизационный мир накануне большой войны с очень чёткой расстановкой героев, как во всяком мобилизационном эпосе.

Все посмотревшие фильм «Утомлённые солнцем» режиссёра Михалкова сопрягают это не только с Чеховым, но и с рассказом «Голубая чашка». Финская, а затем и Великая Отечественная война дёргает верёвки тимуровской сигнализации. Если ты видишь дым в лесу — значит, дело нечисто.

О месте, где разворачивается действие, спорят семь городов, как о родине Гомера, помещая персонажей то в Пермь, то в Тюмень. Единственный топоним (кроме Москвы) в этом рассказе — ущелье Аркалаш отсутствует на картах. Но фраза героини о том, что из Москвы ехать до него «тысячу и тысячу километров» — просто метафора. Точно так же гадают о полных именах героев. Появляются два брата — Сергей и Борис, соседская собака Гектор, крик погонщика «Чук, чук». Это усилия, которые можно применить каким-нибудь более подходящим образом.

Имена эти родом из той же традиции, что населила книги Александра Грина причудливыми именами.

Мы имеем дело с обобщающей историей, советским рождественским рассказом.

Итак, мать с детьми собирается приехать из Москвы к своему мужу, начальнику геологов, к Синим горам.

Тот посылает ей загадочную телеграмму.

Гайдар А. Чук и Гек, — Детгиз, 1939.

Дети, сами того не желая, теряют послание и скрывают сам факт его существования.

Семья едет на поезде.

Геку снятся сны.

Это сны в стихах. Вообще стихи Гайдара мало изучены, а они очень важный элемент его литературной машины — будто самостоятельные стихотворения или вкрапления в рассказы и повести.