Публикации в журнале «Нева»

Не случайно и появление «Газофаллоса». В традиционно «мужском» городе, каким является Петербург, всякая высотная вертикаль вызывает глубоко скрытые или явно выраженные фаллические ассоциации. Так, обелиски на площадях Восстания и Победы давно известны в народе под именами «Фаллос в лифчике» и «Мечта импотента» соответственно. В случае с башней «Охта-центра» этот образ усиливается еще и конкретной привязкой к Газпрому и его бессменному руководителю Алексею Миллеру. В фольклоре появился и микротопоним «Пенис Миллера», поговорка: «Недоскреб от Миллера — контрольный выстрел киллера», и даже частушка:

Видишь, на Охте буй серебрится? —
Это, дружочек, мечта террориста.

Что же касается «Гвоздя», то таким прозвищем народ издавна награждал всякий неуместно торчащий или вызывающий болезненное раздражение городской объект. В последней фразеологической конструкции более важно проследить за смыслом, который вкладывает фольклор в понятие «одного места». Охта, несмотря на то, что это один из старейших исторических районов города и строительство на ней началось одновременно с возведением Петербурга, никогда не ассоциировалась с центром города. Она всегда считалась его предместьем, задворками, что вполне сопоставимо с понятием, противоположным понятию лица, то есть задом. Вспомним судьбу топонима «Наличная улица» на Васильевском острове. Ныне отгороженная от взморья городскими кварталами, в прошлом она считалась лицевой со стороны моря и потому так называлась. Кстати, у рассматриваемого нами фольклорного топонима есть и более конкретный, правда, при этом и более откровенный, вульгарный вариант: «Гвоздь в ж…».

Абсолютно новым для петербургской архитектуры явилось сходство будущего здания с пресловутым съедобным плодом травянистого растения семейства злаковых, столь любимым одним из недавних руководителей партии и государства. Это сходство тут же было замечено фольклором и породило новое прозвище. Здание стали называть «Кукурузой», «Кукурузиной» или «Кукурузным початком», что, в свою очередь, привело к тому, что весь район будущей застройки в народе прозвали «Кукурузным полем».

Это и в самом деле пустая, непаханая архитектурная нива, давно уже требующая к себе внимания хотя бы уже потому, что место это сохраняет память о шведской крепости Ниеншанц. Напомним, что победа Петра I над воинским гарнизоном Ниеншанца дала непосредственный повод к основанию Петербурга. Судя по проекту здания «Газпром-сити», пятиугольное очертание бастиона Ниеншанца авторами проекта повторялось в контурах основания самого здания. Что же касается остальной части этого района Охты, то появление комплекса «Газпром-сити» неизбежно повлекло бы за собой изменение архитектурного облика всего района. Если, конечно, градостроители этим умело воспользуются. Подобный опыт для Петербурга не нов. Например, известно, что Петербург был основан на правом берегу Невы, и только возведение Адмиралтейства в 1704 году повлекло за собой строительство города на противоположном, левом берегу реки. Более чем через два столетия то же самое произошло с административным центром Московского района, который получил свое бурное архитектурное развитие и оформление после строительства так называемого Дома Советов на Средней Рогатке, о чем мы уже говорили и о чем не следует забывать не только при современном проектировании новых районов, но и при реконструкции старых.

Пока же благодаря, скажем прямо, безбашенной градостроительной политике давняя мечта жителей Охты о жизни в благоустроенных современных домах с инфраструктурой, приличествующей XXI веку, отброшена на многие годы, если не на десятилетия.

9

Вся история петербургского градостроения взывает нас к бережному отношению и к доброй памяти к нереализованным проектам. Кто знает, когда и какой из них будет востребован и в каком положении окажемся мы, некогда его с ходу отвергнувшие.

В заключение вспомним историю первого в Петербурге памятника Пушкину. Его автор скульптор А. М. Опекушин участвовал в конкурсе на памятник поэту в Москве. Известно, что он подал на конкурс несколько вариантов памятника. Понятно, что принят был к реализации только один. Остальные так и остались бы в истории зодчества в статусе нереализованных, если бы в Петербурге «в целях экономии средств» не использовали один из них и не установили в сквере на Пушкинской улице.