Пучеглазая фея

Пучеглазая фея

У Эльзы была гувернантка ирландка, отличавшаяся странностями. В сущности, это была милейшая особа, но, неизвестно почему, она питала непреодолимое отвращение к некоторым животным, доводившее ее чуть ли не до припадков. Если вечером в комнату случайно забиралась летучая мышь, то гувернантка кричала не своим голосом и возмущалась теми, кто не бросался выгонять несчастного зверька. Ввиду того, что многие боятся летучих мышей, никто не обратил бы на это особенного внимания, если бы ее отвращение не распространялось также на прелестных птичек: ласточек, малиновок, красношеек и других насекомоядных, не исключая даже соловьев, которых она считала хищниками. Звали ее мисс Барбара, но ей дано было прозвище „пучеглазая фея“ — „фея“ потому, что она была очень знающая и очень таинственная; „пучеглазая“ — оттого, что у нее были большие серые глаза навыкате, которые насмешница Эльза сравнивала с пробками от графина.

Эльза вовсе не питала дурных чувств к своей гувернантке, которая относилась к ней ласково и терпеливо. Ее только забавляли выходки мисс Барбары и утверждение, будто она видит лучше всех, тогда как она была в высшей степени близорука. Она не различала предметов, пока не натыкалась на них носом, который, к несчастью, у нее был маленький и вздернутый. Однажды она так стукнулась лбом об дверь, что мать Эльзы сказала ей:

— Право, вы когда-нибудь расшибетесь насмерть! Уверяю вас, мисс Барбара, что вам необходимо носить очки.

Барбара ответила с живостью:

— Очки? Никогда! Я боюсь испортить себе зрение.

Когда ее уверяли, что уж хуже видеть невозможно, то она с убеждением отвечала, что ни с кем не поменяется „сокровищами своего зрения“. Она простым глазом видела мельчайшие предметы, которые другие люди могли рассмотреть лишь через самую сильную лупу. Ее глаза, как увеличительные стекла, показывали ей предметы, недоступные взору других. Она могла даже считать нитки тончайшего батиста и петли самой густой ткани, где Эльза, отличавшаяся хорошим зрением, ровно ничего не видела. Сначала Эльза прозвала ее „мисс фрог“ (лягушка), потом „мисс мэйбаг“ (майский жук), потому что она натыкалась на всякие предметы. Наконец, прозвище „пучеглазая фея“ получило преобладание, потому что гувернантка была слишком умна и развита, чтобы ее сравнивать с каким-нибудь животным. Кроме того, при виде ее удивительных работ и великолепнейших вышивок все говорили:

— Да это настоящая фея.

Барбара не без удовольствия выслушивала эти комплименты и отвечала:

— Почем знать? Может быть, может быть!

Однажды Эльза спросила ее, действительно ли она волшебница. Мисс Барбара с лукавой улыбкой ответила:

— Может быть, дитя мое, может быть!

Любопытство Эльзы было очень задето. Она уже не верила в волшебниц, потому что считала себя большой: ей исполнилось целых двенадцать лет. Однако она очень жалела о том, что утратила эту веру. Стоило лишь хорошенько попросить ее, и она опять охотно стала бы верить в своих сказочных друзей.

У мисс Барбары были странные особенности: она очень мало ела и почти не спала. Иные даже сомневались, что она вообще когда-нибудь спала, так как никто не видел ее постель смятой. Она говорила, что застилает постель рано утром, когда встает, потому что никто не может ей в этом угодить. Вечером, когда Эльза уходила в детскую, где спала со своей няней, мисс Барбара тотчас же удалялась в беседку, где она выговорила себе помещение, и люди утверждали, что там виднелся свет до утра. Иные уверяли даже, что она ночью гуляет с фонариком в руке и громко разговаривает с невидимыми существами.

Няня Эльзы столько об этом рассказывала, что в один прекрасный вечер у девочки явилось непреодолимое желание заглянуть к гувернантке в беседку и узнать, что там делается.

Но как пройти туда ночью? Дорога к беседке вела через сиреневую рощу, около которой рос огромный кедр. Надо было пройти, по крайней мере, двести шагов по узкой, извилистой, совершенно темной дорожке.

„Никогда у меня на это не хватит смелости“, думала Эльза.

Глупые россказни нянек сделали ее трусихой. Пойти в беседку она не решилась, но наутро спросила мисс Барбару, как она проводит время вечером.

— Я занимаюсь, — спокойно ответила „пучеглазая фея“. — Весь день я нахожусь при тебе, а вечер остается в моем распоряжении, и я работаю для себя.

— Разве вы еще не все знаете, что продолжаете учиться? — Чем больше учишься, тем больше убеждаешься в несовершенстве своих знаний.

— А что же вы изучаете? Латинский? Греческий?

— Я знаю латинский и греческий. Теперь я занимаюсь другим.

— Чем же? Вы не хотите сказать?

— Я наблюдаю то, что только я одна могу видеть.

— Что же именно?

— Позволь мне не отвечать тебе, а то ты тоже захочешь смотреть и ничего не увидишь или плохо разглядишь, и только будешь огорчаться.

— Значит, то, что вы видите, очень интересно?

— Интереснее всех снов на свете!

— Милая мисс Барбара, пожалуйста, позвольте и мне посмотреть!

— Нет, дитя мое, никогда! Да это и не от меня зависит.

— А я все-таки увижу! — воскликнула раздосадованная Эльза. — Я ночью приду к вам, и вы меня не выгоните!