Пучина Сирены

Несколько долгих секунд ничего не происходило. Затем кетель прошелся по палубе и улегся, отчего корабль чуть накренился на один борт. Лун напряг слух, но услышал лишь глубокое дыхание.

– Он нас стережет? – прошептала Флора.

Лун кивнул и тихо отошел от лестницы. Сумрак протянул руку и закрыл люк. Дощатая дверь, конечно, не остановила бы кетеля, но Лун ничего не сказал. Бесполезная преграда между ними и чудовищем все же была лучше, чем никакой преграды.

Флора перевела взгляд с Луна на Сумрака и спросила:

– Вы в порядке? Они не пытались…

– Мы в порядке, – быстро прервал расспросы Лун.

Сумрак тряхнул встопорщенными шипами.

– Там кое-что произошло. И не только… В общем, когда прародительница заговорила о том, откуда их проводник узнал об Опаловой Ночи, они все застыли, как статуи, словно в комнату кто-то вошел. Но я никого не видел. Лун, ты заметил?

– Я заметил, что они прислушались к чему-то, чего мы не слышали. – Если загадочный проводник умел становиться невидимым, то Скверны стали еще более опасными – хотя, казалось бы, куда уж больше.

Шафрана сказала:

– Твой воин как раз говорил, будто слышит какие-то голоса.

Флора раздраженно ответила:

– Я же тебе объясняла: раньше он был наставником. Он не такой, как все. – Затем она пояснила Луну: – Звон что-то услышал, как в городе на левиафане.

Они вошли в кают-компанию, и Лун увидел, что Лоза и Звон сидят на полу. Наставница пристально смотрела Звону в глаза, а воин при этом был совершенно неподвижен. Похоже, она проверяла, не повлияли ли Скверны на его рассудок.

Наконец Лоза подалась назад, и Звон заморгал, приходя в себя. Лун хорошо знал, что он чувствует – однажды Цветика точно так же проверяла и его. Лоза сказала:

– Ничего плохого я в тебе не вижу.

У Луна чуть не вырвался смешок, и он подумал, что у него начинается истерика. Он сел на пол, принял земной облик и закрыл лицо руками.

Когда он наконец поднял голову, все встревоженно смотрели на него. Звон сидел прямо перед ним, а Сумрак принял земной облик и озабоченно присел рядом на корточки. Звон подался вперед, вглядываясь Луну в лицо. Он спросил:

– С тобой все хорошо?

– Да. – Лун помотал головой. – Нет. Лоза, тебе придется проверить еще меня и Сумрака.

– Но они ведь не… – Молодой консорт с досадой запнулся. – Если бы они что-то сделали, разве мы бы не запомнили?

Они оба сели, чтобы Лоза могла их проверить. Сначала наставница заглянула в Сумрака и вскоре объявила, что он чист. Молодой консорт облегченно вздохнул, и Лун ощутил, как напряжение, сдавившее ему грудь, отпускает его. Раз Скверны не околдовали Сумрака, то и Луна они не трогали. Однако ему все же хотелось, чтобы Лоза проверила, а остальные убедились, что он не околдован.

Как и с Цветикой, Лун не сразу смог расслабиться и впустить наставницу в свое сознание. Но едва у него получилось, все тут же и закончилось. Лоза улыбнулась и сказала:

– С тобой тоже все в порядке.

– Хорошо. – Лун легонько подтолкнул Сумрака локтем. – Расскажи им, что говорила прародительница, и про тот рисунок тоже. А еще о том, что ты почувствовал, когда они замерли.

Лун постарался намекнуть молодому консорту, что про пиршество рассказывать не стоит. Виновато посмотрев на него, Сумрак пропустил эту часть и поведал остальным лишь о загадочном проводнике Сквернов, о рисунке, который им показала прародительница, и о том, что, как ему казалось, все это означает.

Когда Сумрак заговорил про то, как ощутил в зале чье-то присутствие, Звон мрачно кивнул. Он произнес:

– Пока вас не было, я кое-что услышал. Чей-то голос. Я не понял, что именно он сказал. Но, кажется, говорил он на нашем языке, а я просто не смог разобрать слов. – Воин кивком указал на наставницу. – Поэтому-то я и попросил Лозу заглянуть в мой разум. Хотел убедиться, что Скверны не пытаются заставить меня что-нибудь сделать.

– Но ведь так не бывает, разве нет? – сказала Шафрана. – Они не могут никого подчинить на расстоянии.

– Да, я знаю. – Звон сердито оскалился. – Но…

– Но ты не такой, как все, – подсказал Лун.

– Да. – Звон поежился. – Вот только Лоза ничего не нашла.

– Я не понимаю, как Звон мог когда-то быть наставником? – спросил Сумрак у Луна.

– Он родился арбором, но из-за того, что в старой колонии Тумана Индиго двор слабел, он изменился и стал воином, – пояснил Лун.

– Не по своей воле, – пробормотал Звон, когда Сумрак удивленно уставился на него.

Лун продолжил:

– Он больше не мог творить чары или предсказывать. Но когда мы искали семя нашего исполинского древа, он слышал левиафана. Это было в пресноводном море к западу от Пределов. Его чутье сильно нам тогда помогло.

Сумрак призадумался, закусив нижнюю губу. Затем он сказал Звону:

– Получается, ты чувствуешь только что-то очень большое и очень могущественное?

Звон обреченно поник.

– Этого-то я и боюсь.

Лун потер висок. От спертого воздуха и жутких запахов его голова разболелась и страшно пульсировала. На его руках и груди еще оставалась засохшая кровь, а к коже лип смрад Сквернов. Впрочем, остальные выглядели не лучше, и Луну не хотелось тратить воду на умывание. Он спросил у Лозы: