Пучина Сирены

Делин не успел ответить – в коридоре раздались шаги. Молодая женщина просунула голову в дверь и сказала:

– Дедушка? Прости, что мешаю, но на палубу прилетели незнакомые раксура. Они говорят, что Лун должен вернуться в колонию.

– С чего это? – возмущенно спросил Звон, не дав другим сказать ни слова. – Нам что, уже и поговорить с ним нельзя?

Лун стиснул зубы, чтобы не зарычать. У него не было времени на выходки Опаловой Ночи.

– Я выйду к ним.

Он покинул кают-компанию, остальные пошли за ним. Воины явно прилетели сюда не затем, чтобы сказать, что Опаловая Ночь согласилась вернуть его Туману Индиго. И Лун вообще сомневался, что Нефрите уже позволили встретиться с Малахитой. Поднимаясь по ступеням на палубу, он ожидал увидеть там Высоту. Но это была не она. Его ждали пятеро воинов, и Луну показалось, что он уже видел их с Ониксой на том неудавшемся ужине.

Воины были в крылатом облике; четверо сидели на борту, одна воительница стояла на палубе. Луну они сразу не понравились – воины по-хозяйски оглядывали корабль, рассматривая его одновременно с любопытством и презрением. Вид у них был такой, словно судно теперь принадлежало их двору, хотя было им не очень-то нужно. Они не обращали внимания на матросов-островитян, которые стояли в сторонке и с интересом глазели на них. Луну показалось, что свита из пяти воинов – это уже перебор, учитывая, что колония была всего в сорока шагах от корабля.

Лун подошел к главной воительнице. Та была высокой, с темно-медной чешуей. Ни она, ни ее воины так и не приняли земной облик, даже несмотря на то, что Лун уже был в нем. В лучшем случае они забыли о вежливости, а в худшем пытались его запугать. Лун спросил:

– Что вы тут забыли?

Воительница ответила:

– Ты полетишь с нами. – Она пренебрежительно окинула взглядом палубу, не обращая внимания на обозленных воинов Тумана Индиго, собравшихся у люка. – Хватит играть с земными обитателями.

Луна охватила жгучая ярость, явно несоразмерная глупым словам воительницы. Он поборол желание перевоплотиться и вышвырнуть всех пятерых за борт. Стискивая зубы, чтобы сдержать шипение, и стараясь при этом не вывихнуть себе челюсть, Лун нарочито спокойно отрезал:

– Нет.

Ее шипы от удивления всколыхнулись. Лун отвернулся. Он успел пройти два шага, как вдруг воительница оказалась прямо за ним, почти что дыша ему в затылок. На этом его терпение лопнуло.

Оборачиваясь, Лун перевоплотился, встопорщил шипы и резко расправил крылья. Воительница вздрогнула и от испуга приняла земной облик. Она оказалась моложе, чем он думал. Лун хрипло, с нажимом сказал:

– Я вернусь, когда буду готов. А теперь проваливайте с корабля.

Двое воинов уже исчезли – не то решили поскорее отступить, не то свалились за борт от испуга. Еще двое – воин и воительница – остались, но пригнулись, показывая, что они ему не враги. Лун услышал, как у него за спиной Делин спросил:

– А консорты часто угрожают воинам?

– Нечасто, но для Луна это обычное дело, – честно ответила Песня.

Главная воительница сделала два осторожных шага назад, все это время с опаской поглядывая на Луна. Затем она отвернулась, приняла крылатый облик и перемахнула через борт. Оставшиеся воины тут же последовали за ней.

Лун заставил себя снова принять земное обличье, хотя для этого ему потребовалось все его самообладание. Делин уже выхватил откуда-то свою книгу, сел прямо на палубу и принялся что-то быстро зарисовывать.

Звон вышел вперед. Он был обеспокоен.

– Лун, не злись. Лучше от этого не станет. Нефрита заставит их вернуть тебя, просто потерпи немного.

– Я знаю, знаю. – Лун потер висок. Он не жалел, что вспылил – очень уж ему хотелось спустить пар. Но ситуация и правда не стала от этого лучше.

– Нет, Лун все правильно сделал, – неожиданно сказала Флора. – Они ему нагрубили, причем осознанно. Нельзя, чтобы воины им помыкали, особенно в новом дворе. – Она потянула Звона за руку. – Пойдем, дадим ему время успокоиться.

Звон неохотно пошел за ней, и все на палубе попытались сделать вид, что чем-то очень сильно заняты. Лун сел рядом с Делином, чтобы посмотреть, как тот рисует, и унять все еще тлевший в нем гнев. Флора была права. Раксура Опаловой Ночи – по крайней мере, со стороны Ониксы – хотели, чтобы он вел себя как нормальный консорт, но при этом относились к нему как к изгою.

Время шло, и наконец спешное чирканье грифелем по бумаге замедлилось – Делин запечатлел случившееся, пока сценка не стерлась из памяти. Затем старик повернул книгу и стал делать пометки на полях. Он спросил:

– С тобой здесь плохо обращаются?

– Нет. – Лун считал, что у него пока неплохо получалось постоять за себя.

– Но твой дом не здесь.

– Нет.

Делин поднял голову.

– Не понимаю, как можно разлучить кого-то с его женой, если он не хочет с ней расставаться. Особенно когда у его жены такие большие зубы и когти.

Лун вздохнул и поднялся на ноги. Он уже показал Опаловой Ночи, что не даст собой помыкать; теперь пришло время вернуться и ответить за это.

– У моей матери зубы и когти еще больше.

– Даже больше, чем у Жемчужины из Тумана Индиго? – Когда Лун кивнул, Делин изумленно приподнял брови.