Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Картины эти были: 1) взятие Хотина с надписью: «Сопротивление было бы тщетно»; 2) сражение при Ларге – «Не сим одним окончится»; 3) победа при Кагуле – «Число преодолено храбростью»; 4) Чесменский бой – «Небывалое исполнилось»; 5) взятие Бендер – «Что может устоять?» 6) покорение Крыма – «Коль сладок ныне жребий мой». Отсюда императрица отправилась к китайскому урочищу, где были построены китайские домики, птичники, гора из самых редких морских раковин, камней и окаменелых растений; вся прислуга, одетая по-китайски, играла «на разных китайских и мусикийских орудиях». После танцев и ужина был сожжен великолепный фейерверк, изображавший Астрей, возвращающую золотой век, и состоявший из нескольких тысяч ракет, колес и проч.[386]

Во время второй турецкой войны князь Потемкин устроил под Бендерами праздник в комнатах, нарочно для того вырытых под землей. Огромная подземельная зала поддерживалась несколькими колоннами, была убрана бархатными диванами и всем, что может выдумать каприз и почти безграничная роскошь.

28 февраля 1791 года светлейший князь Г.А. Потемкин-Таврический приехал в Петербург. Дворяне, купцы и даже богатые мещане наперерыв друг с другом старались угостить приехавшего. Был Великий пост, и хозяева праздников покупали стерлядей, причем за одну платили по сто, двести и триста рублей. Редкий день проходил, чтобы кто-нибудь не дал великолепного обеда или ужина. «Великий пост превратился в масленичные праздники. Нарушение святыни поражало умы людей благочестивых; но мудрые и просвещенные мира сего посмеивались благочестию, считая оное грубым суеверием и заржавелой древностью».

Князь Потемкин в благодарность за радушие и прием сам устроил маскарад. Дом, в котором предполагалось празднество, был не только не убран, но и не достроен; при нем не было никакой площади или обширного двора. Появилось множество работников и художников, городские мастера были завалены работой домашней утвари. Из лавок взято напрокат до 200 люстр и столько же зеркал, кроме тех, которые были привезены с собственных заводов светлейшего. На освещение было употреблено 300 пудов воску и от 9 до 10 тысяч свечей; приготовлено более 20 тысяч шкаликов. Стеклянный завод князя был занят приготовлением огромного количества разноцветных фонарей, разных плодов, бус и других фигур. Богатые ливреи шились на сто человек; перед домом строилась иллюминация. Для устройства площади срыли несколько соседних домов и конюшен, сняли несколько заборов и на очищенном месте устроили качели для народа и триумфальные ворота.

В течение более недели были репетиции кадрили в костюмах, на которых присутствовало от 180–200 человек; угощение их ужином стоило князю ежедневно до 14 тысяч рублей. «Одна уха стоила свыше тысячи рублей, ибо ей наполняли преогромную семи– или восьмипудовую серебряную чашу: два человека стоя раздавали всему столу, а по раздаче оставалось еще для толикого же числа гостей».

Наступило 28 апреля – день праздника. На площадке перед домом были поставлены кадки с медовым квасом и сбитнем. Возле стены, окружающей площадку, разложены для народа съестные припасы, а на стене висели принадлежности мужской одежды: сапоги, коты, онучи, лапти, шляпы, кушаки и проч. Внутренность дворца была залита огнями, украшена бронзой, люстрами с органами, часами с репетицией, устлана коврами и проч.

Иллюминация зажигалась в течение часа более чем 300 человек. Кадриль состояла из 24 пар, причем мужчины были одеты в испанскую одежду, а дамы – в греческую. У дам как чалмы, так и платья богато вышиты золотом, а пояса и ожерелья блистали драгоценными камнями. В кадрили участвовали: великие князья Александр и Константин Павловичи, герцог Виртембергский, князь Голицын, фрейлина Протасова, Салтыкова и другие. После танцев был театр, потом опять танцы и затем в 11 часов вечера ужин. Стол был накрыт на 500 приборов, за которыми поместились только одни дамы, а кавалеры им прислуживали. «Для освещения стола поставлены были с огнем великие стеклянные братины или чаши, расписанные разными красками, от которых свет издавался всяких цветов». После ужина был вокальный и инструментальный концерт[387].