Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Помещик Ржевского уезда, отставной майор Степан Чилеев, собрав своих крестьян, вооружил их топорами, кольями и, наполнив две телеги каменьями, отправился в имение соседней помещицы Екатерины Похвистневой, жившей с матерью своей, вдовой княгиней Авдотьей Гагариной. Разоривши дом и службы, Чилеев приказал своим крестьянам бить княгиню Гагарину каменьями, а Похвистневу бил сам «плетью немилостиво». При производстве следствия и суда дал ложную клятву, в чем уличен был свидетелями, а затем из страха наказания бежал из имения и долгое время скрывался от преследования. Семь лет тянулось это дело, и, наконец, Похвистнева просила императрицу поручить новгородскому губернатору Сиверсу лично рассмотреть ее тяжбу, чтобы избавиться от «непрестанной волокиты, таскаясь из место в место и питая себя одним подаянием».

Новгородская губернская канцелярия решила дело в пользу Похвистневой. «Но как помянутый Чилеев, – сказано в записке, поданной императрице[402], – зная матери ее старость и обеих их несостояние, намерен сие дело продолжать апелляциями, чтоб в тех [апелляциях] век их кончился, то и на сие правосудное новгородской губернской канцелярии решение подписал апелляцию». Хотя по закону подобные поступки наказывались весьма строго[403], но при отсутствии правосудия и чистоты нравственных убеждений подобные насилия повторялись почти ежедневно и повсеместно. Титулярный советник Николай Зубов с сыном Александром разграбил имение ротмистра Василия Анненкова. Отставной сержант Григорий Седин подговорил до 500 человек однодворцев Белогородского уезда, приехал в слободу статского советника Якова Бахирева, разграбил церковь и дворы, разрушил до основания мельницу, сжег 60 дворов и разогнал всех жителей.

Для подобных целей севский помещик А.В. Касагов сформировал даже из своих дворовых полроты пехоты, обучил их строю и производил в чины. При объезде епархии севским архиереем Касагов представил ему свою полуроту, произвел на дворе ученье и маневры с пальбой[404]. Наезды помещиков друг на друга были явлением обыденным: они происходили в Орловской, Тульской, Воронежской, Псковской и других губерниях. В архиве Сената до сих пор хранится множество документов, относящихся до своеволия, самоуправства помещиков и захвата ими чужой собственности.

«Из общего слуха, что здесь носится, – писал П.В. Завадовский И.А. Потапову[405], – якобы отставной полковник Вадковский в Ефремовском уезде великие делает озорничества, сечет плетьми целые однодворческие и государственные селения, порабощает их себе и многие насильства творит. Ее величество высочайше повелеть мне изволила отписать к вашему превосходительству, – чтобы вы, разведав, неукоснительно дали знать, так ли шалит в самом деле сей помещик, как здесь о том говорят общим голосом. А между тем не оставили б вы законным образом воздержать таковые его беспутства и продерзости».

По произведенному дознанию оказалось[406], что полковник Егор Вадковский завладел насилием землей отставного секретаря Глаголева, сеял на ней хлеб и собирал его в свою пользу. То же самое он сделал и с другим помещиком, соседом Лутовиновым, у которого сверх того сломал и снес несколько крестьянских дворов. Собравши своих крестьян, Вадковский отправлялся с ними в чужой лес и рубил его; всех противящихся его воле он сек плетьми и батожьем. Он приезжал на чужие пашни, жал чужой хлеб, косил сено на чужих лугах, отбирал у однодворцев дочерей и отдавал их замуж за своих крестьян. Не довольствуясь всем этим, Вадковский отобрал в разных местах у соседних крестьян 156 десятин земли и присоединил их к своим владениям.

Духовенство не отставало от дворян и также не чуждалось подобных проделок. Ростовские мелкопоместные дворяне жаловались императрице, что ростовский архиерей отнял у них поместья и вотчины и приписал к архиерейскому дому.

Пахотные солдаты г. Сызрани заявили, что на принадлежащих им землях живут многие помещики, пользуются покосами и рыбной ловлей. Однодворцы Казанского уезда говорили то же, присовокупляя, что по каким крепостям или записям поселившиеся это делают, о том не объявляют и, проживая вместе с ними, причиняют большие обиды: травят своим скотом их хлеб и топчут луга. В наказе, данном депутату г. Саратова, черносошные крестьяне писали, что офицеры, дворяне, купцы и приказные служители завладели самыми удобными их землями, самовольно перевели на них крестьян и до того стеснили коренных жителей, что они принуждены у них же нанимать луга. Крестьяне жаловались, что самовольные пришельцы запрещают им пользоваться лесом и причиняют разного рода обиды[407].