Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

С 14 октября в столице кипела усиленная работа по принятию мер к восстановлению спокойствия. Князю М.Н. Волконскому приказано было немедленно отправить из Калуги в Казань генерал-майора Фреймана и следом за ним послать на почтовых три остальные пушки Томского полка с их прислугой и зарядными ящиками. Командиру Вятского пехотного полка, полковнику Миллеру, предписано отправить на ямских и обывательских подводах гренадерскую роту (около 182 человек) с двумя орудиями, из Новгорода в Москву и далее в Казань[620]. Комендантам: царицынскому, полковнику Циплетеву, и крепости Святого Димитрия, генерал-майору Потапову, поручено: первому препятствовать переправе Пугачева через реку Волгу для следования на Кубань, а второму не пропускать самозванца на Дон. В случае нужды Циплетев должен был требовать помощи от астраханского коменданта, а Потапов – от главнокомандующего второю армией, князя В.М. Долгорукого, главная квартира которого находилась в Полтаве[621]. «Для учения же сильного (?) поиска над упомянутыми злодеями, писал граф 3. Чернышев князю Волконскому, и прекращения всех его злоумышлений, посылается ныне же наскоро генерал-майор Кар», бывший командир Санкт-Петербургского легиона.

Василий Алексеевич Кар родился в 1730 году и десятилетним ребенком был зачислен на службу в 1740 году [622]. Спустя два года, 4 января 1742 года, он был зачислен в пажи и в 1748 году выпущен в полевые полки поручиком. В Семилетнюю войну Кар находился волонтером: в 1757 году в цесарской, а в 1758 году во французской армиях. В 1760 и 1761 годах он был в Пруссии при русской армии и участвовал во многих сражениях. В августе 1766 года граф Н. Панин сообщил графу 3. Чернышеву[623], что императрица повелела отправить в Польшу по политическим ее величества делам полковников Василия Кара и Оттона барона Игельстрома. Назначенный состоять при князе Радзивиле, полковник Кар имел случай выказать твердость характера и свои дипломатические способности. В марте 1768 года Кар был уволен, а в мае 1769 года назначен командиром Иностранного легиона, переименованного потом в Санкт-Петербургский.

Приобретенный боевой опыт в Семилетней войне и затем участие в войне с конфедератами доставили Кару репутацию прекрасного офицера, и он, не имея еще сорока лет от роду, 1 января 1770 года был произведен в генерал-майоры. Расстроенное здоровье заставило В.А. Кара искать отдыха и обратиться к серьезному лечению. Пользовавший его лейб-хирург Реслеин нашел болезнь его хронической и трудно излечимою. Он советовал Кару ехать к теплым водам, «что одно излечить его может». В декабре 1771 года Кар просил уволить его на год за границу, «дабы, получа там совершенную от его болезни свободу, мог по-прежнему продолжать службу. Буде ж настоящей войны обстоятельства в том воспрепятствуют, то за долговременную и беспорочную его службу, как законы повелевают, от воинской и статской службы уволить вовсе»[624]. Императрица, ценя заслуги В.А. Кара, разрешила ему ехать за границу, и по возвращении из отпуска он в октябре 1773 года, в звании бригадного командира, был в числе очень немногих генералов, находившихся в Петербурге, и руководил набором рекрут. Естественно, что на него пал жребий командовать войсками, отправленными против Пугачева.

Указом Военной коллегии от 14 октября генерал-майору Кару приказано было «как наискорее отсюда отправясь следовать в Казань, а оттуда, усматривая надобность, и в Оренбург, из коих в то или другое место, куда нужно, следующим из Москвы и Новгорода командам идти предпишите, а между тем советами своими и общим принятием с губернаторами мер имеете возложенное на вас высочайшим указом в действие производить».

Императрица поручала генерал-майору Кару принять под свое начальство войска, собранные казанским губернатором, те, которые отправлены из Новгорода и Москвы, призвать к оружию башкирцев, поселенных солдат, и со сформированным таким образом отрядом «учинить над оным злодеем поиск и стараться как самого его, так и злодейскую его шайку переловить и тем все злоумышления прекратить».

Требуя от казанского и оренбургского губернаторов полного содействия Кару[625], императрица уполномочивала последнего действовать ее именем. «Башкирцам и поселенным [солдатам] объявить, – писала Екатерина II[626], – что ревностным исполнением по вашим распоряжениям помянутого поиска окажут они нам новый опыт своего усердия и приобретут себе особливое монаршее благоволение. Вслед же за вами мы немедленно отправим увещательный манифест, который вы сами или же обще с губернаторами имеете там на месте по усмотрению публиковать».