Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

На следующее утро их опять привели к Зарубину (Чике), который был совершенно пьян, полуодет, босой и, сидя в переднем углу под образами, едва мог шевелить языком. Приведенным пленным объявили, что сидящий под образами есть его сиятельство граф Чернышев, самый близкий человек к батюшке государю Петру Федоровичу, находящемуся ныне под Оренбургом; что граф прислан под Уфу требовать добровольной покорности и сдачи города без кровопролития. Пьяный Зарубин объявил, что всех милует, отменяет казнь, отпускает обратно в город, но с условием: передать, что видели и слышали, и уговорить население исполнить волю государя Петра Федоровича. 14 декабря пленные отправились в город, при входе были окружены войсками и отведены прямо в канцелярию для допроса. После того им было сделано увещание в соборе, все они были приведены к присяге и распущены по домам. Зарубин не получил никакого ответа и через два дня сам поехал к городу, с намерением вступить в переговоры. В девять часов утра 17 декабря он подошел к Уфе с значительной толпою и, видя, что население не намерено вступать с ним в сношение, приказал открыть огонь. С городских батарей ответили тем же, и Зарубин (Чика) принужден был отступить. Он разослал повсюду приказание, чтобы все способные носить оружие собирались в Чесноковку для взятия города Уфы. Мятежное население стекалось со всех сторон, и в течение нескольких дней, по словам современника, собралось до 20 тысяч человек.

С этими силами и 23 орудиями Зарубин, в семь часов утра 23 декабря, подошел к Уфе и открыл канонаду. Городские батареи отвечали весьма удачно и не допускали мятежников близко к городу. Заметив малолюдство защитников, стоявших у выхода Усольской улицы, инсургенты собрались здесь в значительном числе, успели перевезти через реку две пушки и, поставив их на горе, стали обстреливать город. Выстрелы этой батареи наносили большой вред строениям, но захватить ее или заставить замолчать у горожан недоставало сил. Тогда отставной вахмистр из дворян Дмитрий Аничков (Баталин тоже) взял 20 человек вооруженных людей и, зная хорошо местность, обошел батарею с правой стороны и открыл огонь в тыл мятежников. Прислуга у батареи была частью перебита, а остальная бросилась бежать. Аничков тотчас повернул орудия и осыпал картечью бегущих. В погоню за ними была выслана из города партия конных, успевшая захватить несколько пленных. Ополчение Зарубина разошлось в разные стороны, штурм был отбит, и победители захватили два орудия.

В три часа дня неприятеля не было уже в виду города, и население торжествовало победу. На следующий день полковник Мясоедов сделал парад всем вооруженным людям и было отслужено благодарственное молебствие. 25 декабря было опять молебствие, после которого зажиточные жители устроили угощение для защитников. Каждый взял к себе несколько вооруженных людей, «к сделанию с приятелями веселого времени». Пять бочек вина было отпущено от казны, но ни пьянства, ни беспорядка не было.

В течение целого затем месяца Зарубин (Чика) не предпринимал ничего против Уфы. Он усилил только блокаду города и изредка вел перестрелку, впрочем незначительную. Толпа его грабила окрестности, жгла запасы сена и разграбила соляные магазины в пяти верстах от города. Исподволь Зарубин собирал свои силы и 25 января снова явился под Уфой с 12 тысячами мятежников[195]. Набат призвал жителей к оружию, и обе стороны открыли огонь. Один из предводителей толпы, Губанов, прорвался было на Сибирскую улицу, но был выгнан, а Зарубин направился опять на Усольскую улицу и, остановившись на горе, распоряжался боем.

Зима этого года была снежная, и, по преданию, снег в Уфе лежал выше заборов, что затрудняло атаку: пехота мятежников, вооруженная преимущественно кольями и топорами, вязла в снегу и была поражаема пулями защитников. Атакующие подвигались вперед медленно, и отставной капрал Лодыгин решился повторить маневр Аничкова. Взяв 25 человек солдат, он пробрался между строениями, зашел в тыл атакующим и открыл огонь. Мятежники пришли в большое замешательство, и, по словам современника, Лодыгин бросился на самого Зарубина, но был убит. Команда его рассеялась, но в это время прибыла подвижная батарея и осыпала инсургентов картечью. Под Никой была убита лошадь, но он успел пересесть на другую и ускакал, а за ним бросилась назад и вся толпа. Отступление было самое беспорядочное и гибельное для мятежников: «их убивали без сопротивления, особенно увязших в снегу»; многие с отчаяния бросались в овраги и там гибли. Атакующие потеряли более 200 человек убитыми и 50 человек пленными; гарнизон и обыватели лишились 20 человек убитыми и ранеными. На следующий день был отслужен молебен, войска окроплены святой водой, а Лодыгин и все убитые похоронены с большою церемонией при Смоленском соборе. Низшим чинам были выданы денежные награды, а офицеры приглашены на обед к коменданту, полковнику Мясоедову[196].