Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

Воодушевление защитников и вера в свою силу были так велики, что они желали идти в Чесноковку и выгнать оттуда Зарубина (Чику), но начальство не разделяло этого желания и считало более выгодным оставаться в оборонительном положении, предоставляя инициативу действий мятежникам. Малейшая неудача в наступлении могла передать город в руки инсургентов, и потому выгоднее было, оставаясь за укреплениями, дождаться прибытия помощи.

Помощь, однако же, не прибывала, и притом, идут ли войска на освобождение Уфы – никаких сведений не имелось. Продовольствие в городе истощалось, и все продукты сильно вздорожали: пуд ржи продавался по 1 руб. 20 коп., пуд пшеницы стоил 1 руб. 60 коп., а за воз сена платили по 2 руб., что, по тогдашним ценам, было очень дорого. Солдаты и вооруженные граждане получали половинную дачу провианта, а более бедные стали ощущать голод. За неимением сена большинство владельцев принуждено было кормить своих лошадей и скот древесными ветвями. В городе стали развиваться болезни, а с тем вместе явился ропот и неудовольствие; начались побеги, преимущественно среди помещичьих крестьян, собранных в город для защиты. Впрочем, побеги начались под самый конец блокады, были незначительны, и из регулярных войск бежал только один канонир Нагаев. Он ушел 23 марта, накануне того дня, когда подполковник Михельсон подошел к Чесноковке и разбил ополчение Зарубина (Чики).

Выступив из Бакалов и следуя через селение Тюряшево, подполковник Михельсон старался добыть «язъшя», но не мог никого захватить в плен, потому что «из них, злодеев, ни один живой не сдавался», а за неимением в деревнях жителей получить сведения о неприятеле было почти невозможно. Только 23-го числа, подходя к деревне Караяпуловой, при встрече авангарда отряда с толпою в 400 человек, Михельсон успел захватить 5 человек в плен. От них он узнал, что по дороге из города Уфы в деревне Жуковой находится 2 тысячи человек с 4 орудиями, а в Чесноковке стоит сам граф Чернышев (Зарубин) с 10 тысячами человек и значительным числом орудий.

Как ни опасно было оставлять у себя в тылу мятежников, собравшихся в деревне Жуковой, тем не менее Михельсон решился атаковать прежде всего главные силы, расположенные в Чесноковке, повернул вправо и пошел на деревню Арово, где и остановился с намерением переночевать и дать отдых отряду. Однако в пятом часу пополудни было замечено, что верстах в семи от места расположения отряда, в деревне Кляшевой, собралась толпа человек до 500. Выслав туда 200 человек пехоты и конницы, Михельсон приказал немедленно атаковать неприятеля и, не зная точного числа его, пошел и сам со всем отрядом. Инсургенты не дождались приближения правительственных войск и разбежались в разные стороны. Остановившись в деревне Кляшевой, Михельсон приказал играть зорю и разложить как можно более огней, а с наступлением совершенной темноты, в одиннадцатом часу ночи, выступил далее и в два часа пополуночи подошел к селу Третьяково. При приближении отряда в селении поднялась большая тревога, и бывшие тут мятежники, в числе 1000 человек с двумя орудиями, открыли огонь. Шедший в авангарде майор Харин, не обращая внимания на выстрелы, смело ворвался в селение, а высланные Михельсоном под начальством поручика Базарова лыжники, обогнув деревню и появившись в тылу, навели панику на инсургентов. Расстреляв в беспорядочной ночной стрельбе все свои патроны, толпа обратилась в бегство, оставив на месте все пушки. Большинство мятежников бежало в Чесноковку, и потому, желая воспользоваться впечатлением ночного боя и наведенным страхом, Михельсон, лишь только успел устроить в Третьяковой вагенбург, тотчас же двинулся к Чесноковке. Хотя ему приходилось пройти всего 5 верст, но Зарубин (Чика) успел выслать к деревне Зубовке 7 тысяч человек с 10 орудиями. Расставив по обеим сторонам дороги своих лыжников и растянув на версту в одну линию тысяч до четырех пехоты и конницы, Зарубин намерен был окружить ими Михельсона с флангов и тыла в то время, когда сомкнутая толпа в 3 тысячи человек ударит с фронта.