Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

Деятельность Пугачева по формированию нового ополчения. – Манифесты его с обещанием льгот и милостей. – Грабежи башкирцев. – Действия отрядов, направленных в Башкирию. – Появление мятежников у Осы. – Деятельность Михельсона. – Прибытие в стан самозванца купца Долгополова. – Свидание его с Пугачевым. – Падение города Осы. – Приближение Пугачева к Казани.

Скрывшись, при помощи гор и лесов, от преследования Михельсона, Пугачев пробрался на реку Миас, где и соединился с толпой башкирцев, бродивших между Челябой и Чебаркулем. Здесь самозванец в течение восьми дней «скоплялся», т. е. собирал толпу и устраивался. Потеряв большую часть членов бывшей Военной коллегии и имея при себе из оставшихся только одного Творогова, Пугачев выбрал в секретари беглого мценского купца Ивана Трифонова, принявшего на себя имя Алексея Дубровского, и в помощь ему назначил повытчиком заводского крестьянина Герасима Степанова. «Хотя от сей погибельной должности и много я отговаривался, – показывал Дубровский[495], – только избавиться не мог и именован я у него секретарем».

Новые должностные лица немедленно приступили к делу и по приказанию самозванца разослали повсюду указы о наборе нового ополчения. Так как большая часть этого ополчения должна была состоять из башкирцев, то Пугачев, желая завлечь и удовлетворить их желанию, уверял, что пойдет в Уфу для встречи сына своего Павла Петровича, который идет к нему с 40-тысячным войском. Одного старшину он пожаловала генералом, другого бригадиром и человек 10 полковниками. Всех остальных старшин самозванец обещал наградить богатыми кармазинными кафтанами с золотым позументом[496].

В указе, обращенном к русскому населению[497], Пугачев писал, что «мы отеческим нашим милосердием и попечением жалуем всех верноподданных наших, кои помнят долг свой к нам присяги, вольностью, без всякого требования в казну подушных и прочих податей и рекрутов набору, коими казна сама собой довольствоваться может, а войско наше из вольножелающих к службе нашей великое исчисление иметь будет. Сверх того, в России дворянство крестьян своих великими работами и податями отягощать не будет, пониже каждый восчувствует прописанную вольность и свободу»[498].

Обещая милости, Пугачев вместе с тем требовал, чтобы в случае появления злодеев (правительственных войск) все его верноподданные истребляли «оных злодеев и себя тем злодеям в обиду не отдавать»[499].

Указы самозванца произвели громадное впечатление не только на башкирцев, но и на все русское население. Башкиры и заводское население поднялись, как один человек. Они грабили и разоряли заводы. Ночью 22 мая башкирцы сожгли Уртазымскую крепость, а на следующий день разграбили и сожгли Симский завод.

В начале июня они разорили в Уфимском уезде заводы: Воскресенский и Верхотурский, Богоявленский (в 10 верстах от Табынска), Архангельский (в 50 верстах от Табынска), Катавский и другие. Заводчики просили помощи, но князь Щербатов отвечал, что на каждый завод он не может поставить отдельной команды, а причина разорения заключается в том, что «жестокость заводчиков с своими крестьянами возбудила их ненависть против господ»[500].

Ненависть эта была так сильна, что ни увещевание, ни воззвание на них не действовали; преследующие отряды ходили по разным направлениям, но башкирцы, уклоняясь от боя, собирались более или менее значительными толпами в тех местах, где войск не было.

3 июня Тимашев настиг с своим отрядом толпу близ Зелаирской крепости, разбил ее, но преследовать далеко не мог, за пересеченностью местности и усталью лошадей, тогда как мятежники имели заводных или были одвуконь. «Я же, – доносил Тимашев[501], – не мог от них, злодеев, пользоваться хорошими лошадьми, а брал кобыл и молодых неезженых лошадей».

Продовольствуя на пути отряд местными запасами, Тимашев по прибытии в Зелаирскую крепость принужден был остановиться, чтобы сделать необходимые запасы продовольствия. Через день, 5 июня, он произвел набег с 500 человек на Преображенский завод, но нашел его сожженным и почти без населения, частью умерщвленного, а частью уведенного за мятежниками, ушедшими на реку Сакмару.

Возвратившись обратно в Зелаирскую крепость, Тимашев получил приказание генерала Фреймана идти к нему на соединение. «Верхнеяицкие обстоятельства показывают, – писал Фрейман[502], – что злодеи находятся недалеко от упомянутой крепости. Сейчас выступаю; вы должны меня, через скорый марш, догнать или вы будете в великом ответе».