Читаем Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2 полностью

Начало волнений в великороссийских губерниях. – Меры правительства. – Тревожные слухи о замысле Пугачева посягнуть на жизнь особ императорской фамилии. – Опровержения этих слухов. – Соединение обеих секретных комиссий в одну. – Назначение П.С. Потемкина начальником комиссий. – Инструкция, ему данная.


Благоприятные известия, приходившие в Петербург об успехах наших войск и поражении мятежников в разных пунктах, были омрачены распространившимся в половине мая слухом, что волнения возникают в Воронежской и других великороссийских губерниях. В апреле между крестьянами Воронежской губернии распространился слух, что за Казанью царь Петр Федорович отбирает у помещиков крестьян и дает им волю. Крестьяне Кадомского уезда (ныне заштатный город Тамбовской губернии) села Каврес, в числе 367 душ, собрались на сходку и решили послать двух человек к самозванцу с прошением, чтобы не быть им более за помещиками, а быть вольными[480]. До столицы стали доходить также слухи, что воронежский губернатор обременяет население излишними работами и возбуждает тем неудовольствие. Смутные обстоятельства вообще и нежелание раздражать население побудили правительство обратить на это серьезное внимание.

«Ее величество, – писал Г.А. Потемкин князю А.А. Вяземскому[481], – запамятовала вам вчера сказать, что она намерена была.

Приказала мне вам сообщить, чтобы вы написали к губернатору воронежскому Шетневу партикулярное письмо: как известно ее величеству, что сей г. Шетнев более десяти тысяч народу держит согнанного для делания дороги перспективой. Сие некстати в рассуждении поры рабочей, а еще больше по обстоятельствам. Притом ему, г. губернатору, не с перспектив бы и начинать нужно, а есть дела важнее в его губернии, которые требуют поправление. Ежели это правда, то не худо бы на него немного покричать».

Шетнев отвечал, что слухи ложны и донесения, на него сделанные, неверны.

«Перспективой дороги я никогда делать не зачинал, – отвечал он князю Вяземскому[482], – а было нижеследующее: 1) в полученном о строении гор. Воронежа и высочайше опробованном плане, въезд в оный город с московской стороны сажен 200 от прежде бывшей дороги; а где был прежний въезд, тут [велено] сделать вал и въезду на том месте быть не положено; 2) по тому, назначенному от Москвы, въезду и дорогу на старую привести необходимо принуждено; 3) по именному указу, данному бывшему губернатору, высочайше повелено около дорог обсадить березки, коих, по прибытии моем, ни одного дерева не найдено, а которые и посажены были – поломаны, а иные засохли и вновь переменяемы не были; 4) в силу прежних и подтвердительного 1765 года сентября 16 указов, коими велено сквозь леса дороги прорубить на 30 сажен, никогда прорублены не были и тем воровские люди имели способ укрываться и делать вред и грабеж людям.

Итак, исполняя сии высочайшие повеления, старался, во-первых, сделать назначенный вал бывшими пленными турками, производя им вдобавок повеленного жалованья из собственных моих денег; а во-вторых, дорогу привести к тому месту, где ворота и въезд назначены, для чего приказал от того въезду на старую дорогу снять план. По снятии усмотри из него, что по прежней дороге, от Воронежа до последней станции, числится по почтовому календарю 28 верст, а если некоторые излучины выкинуть и сделать по самой той же дороге, то и будет от Воронежа до первой почты только 22 версты с несколькими саженями – что сделает пользу: первое, что от остающихся от прогонов денег казне приращение; другое и самим жителям выкинет шесть верст в езде, а паче из прежней дороги без мала сорок десятин получится в прибавок земли для пашни… И к той работе употреблялись из полицейских десятских и из гарнизонных мастеровой роты солдат, а к тому самое малое число обывателей, да и всех с десятскими и солдатами не более как от 50 до 100 человек в разные дни находилось и для одной только вырубки лесов. Причем обыватели долее не были как по одному, по два и не более трех дней и то в такую пору, что яровой хлеб был уже посеян, а сенокосу и жатвы хлеба никто еще не зачинал, да и вся работа продолжалась с переменами не более недели».

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?
100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

Зимой 1944/45 г. Красной Армии впервые в своей истории пришлось штурмовать крупный европейский город с миллионным населением — Будапешт.Этот штурм стал одним из самых продолжительных и кровопролитных сражений Второй мировой войны. Битва за венгерскую столицу, в результате которой из войны был выбит последний союзник Гитлера, длилась почти столько же, сколько бои в Сталинграде, а потери Красной Армии под Будапештом сопоставимы с потерями в Берлинской операции.С момента появления наших танков на окраинах венгерской столицы до завершения уличных боев прошло 102 дня. Для сравнения — Берлин был взят за две недели, а Вена — всего за шесть суток.Ожесточение боев и потери сторон при штурме Будапешта были так велики, что западные историки называют эту операцию «Сталинградом на берегах Дуная».Новая книга Андрея Васильченко — подробная хроника сражения, глубокий анализ соотношения сил и хода боевых действий. Впервые в отечественной литературе кровавый ад Будапешта, ставшего ареной беспощадной битвы на уничтожение, показан не только с советской стороны, но и со стороны противника.

Андрей Вячеславович Васильченко

История / Образование и наука
1941. Пропущенный удар
1941. Пропущенный удар

Хотя о катастрофе 1941 года написаны целые библиотеки, тайна величайшей трагедии XX века не разгадана до сих пор. Почему Красная Армия так и не была приведена в боевую готовность, хотя все разведданные буквально кричали, что нападения следует ждать со дня надень? Почему руководство СССР игнорировало все предупреждения о надвигающейся войне? По чьей вине управление войсками было потеряно в первые же часы боевых действий, а Западный фронт разгромлен за считаные дни? Некоторые вопиющие факты просто не укладываются в голове. Так, вечером 21 июня, когда руководство Западного Особого военного округа находилось на концерте в Минске, к командующему подошел начальник разведотдела и доложил, что на границе очень неспокойно. «Этого не может быть, чепуха какая-то, разведка сообщает, что немецкие войска приведены в полную боевую готовность и даже начали обстрел отдельных участков нашей границы», — сказал своим соседям ген. Павлов и, приложив палец к губам, показал на сцену; никто и не подумал покинуть спектакль! Мало того, накануне войны поступил прямой запрет на рассредоточение авиации округа, а 21 июня — приказ на просушку топливных баков; войскам было запрещено открывать огонь даже по большим группам немецких самолетов, пересекающим границу; с пограничных застав изымалось (якобы «для осмотра») автоматическое оружие, а боекомплекты дотов, танков, самолетов приказано было сдать на склад! Что это — преступная некомпетентность, нераспорядительность, откровенный идиотизм? Или нечто большее?.. НОВАЯ КНИГА ведущего военного историка не только дает ответ на самые горькие вопросы, но и подробно, день за днем, восстанавливает ход первых сражений Великой Отечественной.

Руслан Сергеевич Иринархов

История / Образование и наука
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее