Пугливая (ЛП)

Шелли и Чейз тоже здесь, на этот раз без детей. У Шелли такой вид, будто стоит ей присесть, и их ребенок выскочит из нее прямо на пол закусочной. Все вокруг пялятся на Чейза, делая при этом вид, что заняты совсем другим. Я осматриваюсь по сторонам в поисках каких-либо следов Лео, и, поняв, что его здесь нет, чувствую в равной степени разочарование и облегчение.

Дэймон ведет всех в угол закусочной и раздает дополнительные стопки объявлений. Видно, что Шелли и Чейз плакали, у них покрасневшие глаза, на лицах застыло напряжение. Представляю, как бы я себя чувствовала, если бы у меня пропала сестра. Если бы у меня была сестра.

Раздав всем объявления и маленькие карты, Дэймон отводит меня в сторону. Мне досталась закусочная и ее окрестности, видимо, чтобы Дэймон мог за мной следить.

— Не приближайся к этому гребаному гаражу, — шепчет мне на ухо Дэймон. — Кэсси, я серьезно.

Я киваю.

— Хорошо. Не буду.

На улице очень холодно. Прошлой ночью выпало довольно много снега, и всё вокруг стало белым. На какой-то момент я задумываюсь, а не надо ли было кому-нибудь ламинировать объявления, чтобы защитить их от непогоды. Я озираюсь на парковке у гриль-бара, и невольно вздрагиваю, увидев, как за мной отовсюду следят глаза Дженнифер, фото которой я уже прикрепила ко всем твердым поверхностям.

Я собираюсь приклеить объявление к основанию деревянного столба, как вдруг замечаю на нем обрывки старого плаката. У меня леденеет кровь, когда до меня доходит, что это то самое место, на котором мы с Лео девять лет назад клеили объявление с фотографией Карен Брейнард. То же самое место.

Я выбрасываю оставшиеся плакаты с Дженнифер в ближайшую мусорку.

«ВЫ ВИДЕЛИ ЭТУ ДЕВУШКУ?»

Нет, я не видела. И никто не видел. В том-то всё и дело.

 

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Лео

На следующий день я пропускаю свою смену в гараже. Ханна жалуется на боли в животе, и мне нужно убедиться, что с ней всё в порядке.

Я хочу отвезти ее к врачу, но она боится больниц. В детстве у нее были проблемы со здоровьем, это неотъемлемая часть ее патологического состояния, и теперь вам ни за что не удастся отвезти ее в подобное место, если предварительно не накачать лекарствами.

Даже для визита к стоматологу, когда у Ханны был абсцесс, нам с Пайком пришлось ее держать и, чтобы хоть как-то успокоить, запихнуть в нее несколько сильных маминых обезболивающих.

За свою короткую жизнь этой девочке через многое пришлось пройти.

Я мог бы и сейчас ее накачать таблетками, только это невозможно — она беременна. Поэтому я попросил Пайка отвезти нас в закусочную, и как только завтракающая толпа более-менее рассасывается, я веду Ханну по коридору в кабинет Аманды. Часть меня надеется, что я снова столкнусь с Кэсси. Другая часть следит за тем, надвинул ли я на лицо бейсболку, чтобы если она вдруг окажется здесь, мы могли бы притвориться, что друг друга не видим.

Я уже обрисовал Аманде всю ситуацию. Она хороший человек, и оказывает нам необходимую помощь, усадив Ханну на стоящий в углу старый диван и ласково с ней разговаривая. У нее в руках маленькая штуковина под названием «Допплер», которую она раздобыла через сайт объявлений после того, как я пару дней назад рассказал ей о Ханне. Теперь она скользит им по животу Ханны.

Вот оно.

«Тук-тук, тук-тук», — раздается лошадиным галопом, снова и снова.

Не думаю, что Ханна понимает, что это такое, или хотя бы осознает, что у нее внутри ребенок. Осмотрев ее, Аманда протягивает моей сестре меню и, сказав ей заказывать все, что захочется, отправляет ее в одну из расположенных перед входом кабинок.

Мы выходим в зал и смотрим на то, как Ханна шагает, или скорее ковыляет, мимо кухонной стойки, а затем проскальзывает в кабинку. У нее на это может уйти несколько часов — дать бесплатную еду ребенку из нищего трейлера все равно, что вручить наркоману ложку и пакетик чистейшего героина. Она широко улыбается, и я мысленно беру себе на заметку почаще устраивать ей нечто подобное — посещение закусочной, а не остальное.

— В этом году твоей сестре пришлось нелегко, — говорит Аманда. — Когда у меня была возможность, я пыталась к вам заглядывать, но в последние месяцы твоя мать не пускала меня в дом. Теперь я понимаю, почему.

Ханна не ходит в школу. Она всё время сидит в трейлере, смотрит телевизор, болтается без дела, раскрашивает картинки. В этих местах нет школы, готовой ее принять, а отсылать ее в одно из этих специализированных заведений никому из нас не хочется. Наверное, я думал, что дома она будет в большей безопасности.

Видимо, я ошибался.

Я прикусываю внутреннюю часть щеки и мысленно ругаю свою мать.

— Я очень это ценю, — улыбнувшись Аманде, говорю я. — Спасибо.

— Не вопрос, — отвечает она, и мы с ней смотрим на то, как Ханна не спеша скользит пальцем по пластиковому меню, внимательно читая каждый пункт. — Думаю, твой брат пытался, но он это не ты.

Я складываю руки на груди и киваю.

— Пайку всегда нужен кто-то, кто скажет, что делать.

— Должно быть, на тебя много навалилось, бремя ответственности. Особенно в твоем возрасте.