Читаем Пуговичная война. Когда мне было двенадцать полностью

В густом саду отцовскомСирень уже цветет,Скворцы и перепелкиСтрекочут без забот.Вот!Рядом с моей милойДо чего же хорошо!Рядом с моей милойСамый сладкий сон.Скворцы и перепелкиСтрекочут без забот,На каждой ветке птицаГнездо прилежно вьет.Вот!Рядом с моей милойДо чего же хорошо!Рядом с моей милойСамый сладкий сон.На каждой ветке птицаГнездо прилежно вьет.И сизая голубкаТам день и ночь поет.Вот!Рядом с моей милойДо чего же хорошо!Рядом с моей милойСамый сладкий сон.И сизая голубкаТам день и ночь поет.Девицам в утешенье –Кто мужа не найдет.Рядом с моей милой…[40]

Закончив эту песню, захотели спеть другую, и Тентен начал:

Малышка барабанщик идет-бредет с войны,Малышка барабанщик идет-бредет с войны,Идет-бредет с войны,Пам-пам трам-пам-пам…

Но ее бросили на полпути, потому что теперь уже, когда все выпили, им хотелось чего-то другого, чего-то получше.

– Ну-ка, Курносый! Давай, спой нам, как Мадлен побывала в Риме!

– Да ну, я знаю только несколько слов из двух куплетов, не стоит; и вообще, ее никто не знает! Если рекруты видят, что мы подходим послушать, они умолкают и говорят, чтобы мы отвалили.

– Потому что это смешно.

– Нет, просто там похабщина. Там есть такая штука, уж не знаю, что это, куда они пихают эту Мадлен, какой-то иститут и патеон, пехотный полк, штык к пушке и еще куча всякого барахла, о чем я и подумать не могу.

– Потом, когда мы станем новобранцами, мы ее тоже узнаем, – успокоил всех Тижибюс, чтобы призвать своих товарищей к терпению.

Тогда они попытались вспомнить песню, которую поет Дебьез, когда напивается:

Луковый суп, народный бульон…

Потом с грехом пополам попробовали затянуть мотивчик Кенкена-браконьера:

Потому что Рай, тра-ля-ля,Потому что Рай, тра-ля-ля,Потому что РайПьяницам обещан…

Они устали от бесплодной борьбы, ансамбль распался, и наступило короткое недоуменное молчание.

Тогда, чтобы прервать его, Було предложил:

– А давайте показывать фокусы?

– Чертовы затеи!

– Или поиграем в «Голубь летает»? – предложил кто-то.

– Вот еще, девчачья игра! Тогда почему бы не попрыгать через скакалку!

– А наша водка, черт возьми! – проревел Лебрак.

– А мои сигары! – завопил Курносый.

IV. Рассказы о героических временах

Тогда, в далекие героические времена…

Шарль Калле. «Старинные сказания»

Услышав восклицание командира, каждый снова взял свое яблоко, и, пока Курносый, проходя между рядами, с непринужденным изяществом предлагал сигары из клематиса, Гранжибюс раздавал кусочки сахара.

– Надо же, какая гулянка!

– И не говори! Славная попойка!

– Настоящий пир!

– Знатный кутеж!

Лебрак мастерски встряхивал бутылку, в водке появлялись пузырьки воздуха, поднимались к горлышку и, прежде чем лопнуть, украшали его пенистой короной.

– Хорошая, – похвалил он, – это местная. Вон какая шапочка получается. Осторожно, не шевелитесь, дайте пройти.

И он медленно поделил на сорок пять собутыльников литр алкоголя. Это продолжалось целых десять минут, но, пока не был дан сигнал, никто не пил. Затем снова зазвучали тосты, игривые и свирепые, как никогда. Собутыльники стали макать в водку сахар и понемногу выкачали всю жидкость.

Тысяча чертей! До чего же она была крепкая! Малыши расчихались, закашлялись, стали отплевываться, покраснели, их лица приобрели фиолетовый или багровый оттенок. Но ни один не захотел признаться, что у него жжет горло и выворачивает внутренности.

Водка была краденая – значит, хорошая, даже восхитительная, и ни капли не могло пропасть!

Так что, хоть ты сдохни, они выпили всё до последней молекулы и вылизали яблоко, и съели его, чтобы не пропадал сок, пропитавший его мякоть.

– А теперь закурим! – предложил Курносый.

Истопник Тижибюс пустил по рядам тлеющие головешки. Вставив в зубы куски клематиса, все принялись изо всех сил их раскуривать, полуприкрыв глаза, втягивая щеки и покусывая губы. Иногда, если кто-нибудь особенно сильно старался, хорошо высушенный клематис даже воспламенялся. Мальчишки восхищались и старались повторить этот подвиг.

– Может, пока у нас ноги в тепле и полное брюхо, пока мы преспокойно курим хорошую сигару, потравим байки?

– Да, отлично! Или загадаем загадки?

– А можно для развлечения поиграть в фанты.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)
Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)

Ханс Фаллада (псевдоним Рудольфа Дитцена, 1893–1947) входит в когорту европейских классиков ХХ века. Его романы представляют собой точный диагноз состояния немецкого общества на разных исторических этапах.…1940-й год. Германские войска триумфально входят в Париж. Простые немцы ликуют в унисон с верхушкой Рейха, предвкушая скорый разгром Англии и установление германского мирового господства. В такой атмосфере бросить вызов режиму может или герой, или безумец. Или тот, кому нечего терять. Получив похоронку на единственного сына, столяр Отто Квангель объявляет нацизму войну. Вместе с женой Анной они пишут и распространяют открытки с призывами сопротивляться. Но соотечественники не прислушиваются к голосу правды – липкий страх парализует их волю и разлагает души.Историю Квангелей Фаллада не выдумал: открытки сохранились в архивах гестапо. Книга была написана по горячим следам, в 1947 году, и увидела свет уже после смерти автора. Несмотря на то, что текст подвергся существенной цензурной правке, роман имел оглушительный успех: он был переведен на множество языков, лег в основу четырех экранизаций и большого числа театральных постановок в разных странах. Более чем полвека спустя вышло второе издание романа – очищенное от конъюнктурной правки. «Один в Берлине» – новый перевод этой полной, восстановленной авторской версии.

Ханс Фаллада

Зарубежная классическая проза / Классическая проза ХX века
Место
Место

В настоящем издании представлен роман Фридриха Горенштейна «Место» – произведение, величайшее по масштабу и силе таланта, но долгое время незаслуженно остававшееся без читательского внимания, как, впрочем, и другие повести и романы Горенштейна. Писатель и киносценарист («Солярис», «Раба любви»), чье творчество без преувеличения можно назвать одним из вершинных явлений в прозе ХХ века, Горенштейн эмигрировал в 1980 году из СССР, будучи автором одной-единственной публикации – рассказа «Дом с башенкой». При этом его друзья, такие как Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Юрий Трифонов, Василий Аксенов, Фазиль Искандер, Лазарь Лазарев, Борис Хазанов и Бенедикт Сарнов, были убеждены в гениальности писателя, о чем упоминал, в частности, Андрей Тарковский в своем дневнике.Современного искушенного читателя не удивишь волнующими поворотами сюжета и драматичностью описываемых событий (хотя и это в романе есть), но предлагаемый Горенштейном сплав быта, идеологии и психологии, советская история в ее социальном и метафизическом аспектах, сокровенные переживания героя в сочетании с ужасами народной стихии и мудрыми размышлениями о природе человека позволяют отнести «Место» к лучшим романам русской литературы. Герой Горенштейна, молодой человек пятидесятых годов Гоша Цвибышев, во многом близок героям Достоевского – «подпольному человеку», Аркадию Долгорукому из «Подростка», Раскольникову… Мечтающий о достойной жизни, но не имеющий даже койко-места в общежитии, Цвибышев пытается самоутверждаться и бунтовать – и, кажется, после ХХ съезда и реабилитации погибшего отца такая возможность для него открывается…

Александр Геннадьевич Науменко , Леонид Александрович Машинский , Майя Петровна Никулина , Фридрих Горенштейн , Фридрих Наумович Горенштейн

Проза / Классическая проза ХX века / Самиздат, сетевая литература / Современная проза / Саморазвитие / личностный рост