Пуговица Дантеса

А там – Сапёрный батальон. Тысяча солдат с заряженными ружьями. Сапёры во время тех событий – негласная личная гвардия Николая. Во главе – герой Отечественной войны полковник Геруа, за плечами которого не одно сражение. Так что вид «сопляка» с обнажённой саблей не произвёл на сорокалетнего ветерана ни малейшего эффекта. Вместо испуга на лице офицера появилась усмешка: видывал и не таких вояк.

И Панов дрогнул. Этот безусый поручик вдруг понял, что лечь им здесь как один, не прорваться. А потому отвёл гренадёр на площадь. Позже, на следствии, Николай Панов будет оправдываться: во двор Зимнего дворца солдат привёл, мол, по ошибке, перепутав ворота…

А на Сенатской площади тем временем начиналось самое драматичное. У памятника Петру Великому выстроились в боевом каре три гвардейских полка – Московский, Гренадерский и Морской экипаж. Поначалу настроение в строю было бодрым и приподнятым. Как вспоминали очевидцы, лейб-гвардии Драгунского полка штабс-капитан Александр Бестужев на глазах у всех точил саблю о гранит всадника-памятника. Этим он давал понять, что заварушка будет нешуточной…

Первыми на Сенатскую площадь пришли гвардейцы Московского полка, у которых буквально на глазах был убит военный генерал-губернатор Петербурга, герой Отечественной войны 1812 года граф Михаил Андреевич Милорадович. Каховский жаждал расправы! Незадолго до этого он уже омочил руки в крови. Когда командир лейб-гвардии Гренадёрского полка полковник Николай Карлович Стюрлер попытался было образумить оболваненных агитаторами солдат, тут-то к нему и подскочил Каховский.

Из воспоминаний барона М. Корфа:

«…Встретив Стюрлера посреди самого скопища мятежников, у памятника Петра Великого, Каховский спросил его по-французски: “А вы, полковник, на чьей стороне?” – “Я присягал императору Николаю и остаюсь ему верен”, – отвечал Стюрлер. Тогда Каховский выстрелил в него из пистолета, а другой офицер закричал: “Ребята! Рубите, колите его!” – и нанес ему сам два удара саблей по голове. Стюрлер, смертельно раненный, сделал с усилием несколько шагов, зашатался и упал» [13].

Добивал упавшего саблей поручик Оболенский[39].

От солдат требуют кричать: «Да здравствует Константин!» Те отчаянно горланят, правда, не все. Каховский и Оболенский вне себя. Эти двое, побратавшись пролитой кровью, теперь почти не расстаются. Когда какой-то свитский офицер отказался кричать со всеми, Каховский ударяет того кинжалом. Кровь застилает убийце глаза…

И тут на площади появляется Милорадович. Каховский дождался-таки свою ритуальную жертву. Всё произошло в тот момент, когда генерал обратился с речью к своим солдатам. А уж убеждать подчинённых Милорадович умел как никто; тем более что следовало лишь объяснить, что их бессовестно обманули…

Красивая картинка из детства: герой-декабрист стреляет в царского сатрапа. Из старинного длинноствольного пистолета, в грудь. Потом героя за это повесят…