Пуговицы и ярость

Но я и не форсировал события – мне нужно было побыть наедине с собой. Ее последние слова глубоко запали мне в душу. Она сказала, что дорога мне, и, чем больше я думал об этом, тем больше понимал, что это правда. Ведь я проделывал с нею такое, чего не сделал бы с другой женщиной. Будь так, я бы даже не стал заморачиваться – позволил бы ей заработать все пуговицы и отпустил на все четыре стороны.

Но Пуговица настолько овладела моей душой, что я был готов на любой поступок, чтобы она оставалась рядом.

Мне даже стали нравиться те забавы, которые она предлагала. Конечно, я сопротивлялся этому изо всех сил, потому что иначе все стало бы очень сложным. Когда мы валялись с нею в гамаке, я ощущал необычайный мир в своем сердце. А когда занимался с нею любовью в постели, то мне не требовалось представлять себе, что она связана или орет от боли.

Впрочем, все это была чепуха.

Мне просто было хорошо с нею.

И точка.

Короче, плюнул я на все эти переживания и зажил по-прежнему. Тем более что работы было, хоть завались, и думать о своей рабыне все дни напролет я посчитал непозволительной роскошью.

На третий день по возвращении домой я застал у себя гостя. Вернее, гостью. На пороге меня дожидалась Жасмин в серой юбке, сшитой клиньями, и соломенной шляпе, чтобы не обгореть. Волнистые волосы свободно рассыпались по ее плечам.

«Черт, что ей надо?» – подумал я, выходя из машины и направляясь к дому.

Мне не хотелось любезничать, поэтому я холодно воззрился на непрошеную гостью. В конце концов, она получала у меня зарплату, и любой вопрос можно было бы обсудить в конторе, а не в моем доме. Тем паче что наши потрахушки закончились, и ей не стоило таскаться сюда.

– И тебе привет! – рассмеялась она в ответ на мой мрачный взгляд.

– Я чем-то могу тебе помочь?

– Что? – ухмыльнулась Жасмин. – Или я больше не вхожа в твой дом?

Мне вовсе не хотелось любезничать, но и грубить было не в моих правилах. Тем более что в доме была Пуговица, и я решительно не желал, чтобы она видела Жасмин. Я все еще помнил, как она напряглась, услышав мой разговор с официанткой в ресторане. А что будет, увидь она столь эффектную даму в моем доме?

– Давай-ка пройдемся.

– А что, я не прочь прогуляться с тобой по виноградникам, – засмеялась Жасмин, показывая свои ослепительно-белые зубы.

– Я уже приезжала раньше, но Ларс сказал, что тебя нет.

Ну да, я же был на побережье.

– Да так, отъезжал ненадолго.

Странно, почему Ларс не предупредил меня о ее визите. Впрочем, он, скорее всего, заметил мою хмурую рожу и не стал досаждать мне еще больше.

– Надеюсь, ты неплохо провел время.

Мы как раз проходили шпалеры, где вызревали лучшие во всей Италии грозди. Я сунул руки в карманы брюк.

– И чем же я обязан твоим визитом?

– Да просто стало как-то одиноко. Наездился бы с мое, так понял.

«К чему все это? – подумал я. – Я же не ее штатный психолог…»

– Ладно, рано или поздно войдешь в колею, – обронил я.

Действительно, ритм жизни в Италии несколько медленнее, чем в Америке. У нас нужно определенное время, чтобы понять, что к чему. А в Штатах – мне доводилось бывать там – не успеешь начать, так уже и дедлайн.

– Я скучала по тебе.

Она не успела договорить, а голос ее уже задрожал.

Я забыл о ней, как только она уехала. Хотя, по правде, я и не думал о ней вообще. Наши отношения ограничивались исключительно сексом. Жасмин приходила ко мне в «игровую» комнату, и я хлестал ее плетью до потери пульса. А потом я трахал ее, словно обезумевший самец. Жасмин мало чем отличалась от других женщин. Мы дружили с нею три месяца – гораздо больше, чем с кем-либо. А потом она захотела уехать, и я не стал ее останавливать. Ибо наше время прошло. Я понимал, что отношения рано или поздно заканчиваются. И отпустил ее без борьбы и драм.

Жасмин выжидающе скрестила руки на груди.

Я молчал, поскольку так было бы лучше. Я не хотел лгать ей. Если бы я продолжал желать ее, то вые*ал бы сразу в моем кабинете. Но мое тело было истомлено другой женщиной, что занимала все мои ночи.

– У тебя есть другая? – вдруг спросила Жасмин, остановившись и глядя на меня.

Да кто ж? Тут был лишь один человек – то есть я. Я, один, единственный во всем мире.

– Да.

Дело в том, что я не однолюб. Иногда у меня случались романы с женщинами, которые ненадолго оккупировали мое сознание, но в большинстве случаев я сам разрывал отношения. Иногда я заказывал проституток, сек их до потери пульса, а потом трахал. Я никем не увлекался и не имел продолжительных связей.

Жасмин разочарованно потупилась:

– Все так серьезно?

– Не-а.

Пуговица была прежде всего рабыней. И как только она выкупит у меня последнюю пуговицу, я собирался отпустить ее. А то, что она навоображала себе насчет наших отношений, было ее проблемой.

Не отрывая руки, шагнула в мою сторону. Я не стал отдергивать свою, не желая во второй раз грубо отшить ее.

– Хозяин, я соскучилась по тебе. И хочу быть наказана.