Пуговицы и кружева

Пока мы проезжали по улицам, я разглядывала фасады домов. Я хотела прочитать хоть какую-нибудь вывеску или объявление, чтобы определить, в какую же страну меня занесла судьба. Впрочем, можно же спросить – Боунс сам позволил мне выйти из его дома, так что ничего такого не будет.

– А где мы живем? – осторожно спросила я, чтобы не вывести его из себя.

– Это Алессандрия, – ответил он, не отрывая взгляда от дороги.

– Франция?

– Италия. Но недалеко от Франции.

Если бы у меня была карта! Я даже не знала, где находится американское посольство. Может быть, у него есть несколько отделений? В туристическом месте должно же быть хоть одно?..

– Там, на корабле, я застрелила человека. И ничего, буквально ничего не почувствовала – ни жалости, ни вины. После этого мне стало ясно, что со мной что-то не так.

Боунс заинтригованно посмотрел на меня, удивленный моими откровениями:

– Забрать чужую жизнь – это высшее проявление власти.

– Один из них хотел меня изнасиловать. Я стала сопротивляться и со всей дури зарядила ему ногой по члену. Скорее всего, сломала. Теперь он вряд ли сможет мочиться без боли.

Он негромко рассмеялся и положил руку мне на бедро:

– Вот именно поэтому ты мне и нравишься. Ты сильная. Не размазня, как большинство баб.

«Если они тебя боялись, это еще не означает, что они слабачки», – подумалось мне. Эта мысль неожиданно взбесила меня: да как он смеет говорить такое?! Мужчины никогда не считали женщин равными себе. Но я сдержала раздражение, решив не принимать его слова на свой счет. Нужно было держать ухо востро и сосредоточиться на главном. А главное – найти способ бежать. А уж потом можно мстить и все прочее.

– Чем ты зарабатываешь на жизнь?

– В смысле, как я делаю деньги? – переспросил он.

– Ну да.

– Я торгую оружием.

Оружием? Что ж, неудивительно.

Хотя Боунс неотрывно смотрел на дорогу, он заметил мою реакцию:

– Я конструирую оружие и потом продаю. Это не серийное производство, и каждый экземпляр уникален. Единственный в своем роде… – Да уж, ничего себе повод для гордости. – За эксклюзив платят больше.

Вот уж точно маньяк. Именно за такими типами охотятся спецслужбы Соединенных Штатов. И один из них сидел рядом со мной. Вот дерьмо!

– Впечатляет, – сказала я, продолжая рассматривать фасады зданий. – Даже и представить себе невозможно, как создать такой бизнес.

– Это требует времени, – пояснил он. – И денег.

Я смотрела в окно и чувствовала пробуждение желаний. Несколько месяцев не выходила из дома. И теперь я хотела ощутить, как ветер шевелит мне волосы, когда я иду по улице. Моя кожа жаждала прикосновения солнечных лучей. Мне хотелось зайти в кафе и услышать аромат кофе. Я протянула руку и прижала ее к стеклу – мне хотелось почувствовать зимний холод. Я устала от центрального отопления, мне нужен был мороз. И снег.

Минут через двадцать мы въехали в промзону. Повсюду возвышались здания складов. Склады охранялись – чтобы проехать на территорию, требовалось представиться охране и указать код доступа. Боунс предъявил свою карточку. Охранник почтительно поклонился.

Но как же этому уроду удалось стать столь могущественным? Разве все на свете решают только деньги? Разве можно думать только о них? Разве к этому стремилась цивилизация?

Проехав шлагбаум, машина направилась в сторону одного из строений. Стены были выкрашены в темно-синий цвет. Никаких надписей и знаков. Не было даже указателей с адресом здания. Один барак ничем не отличался от другого. Как они тут не путаются?

Боунс отставил локоть и произнес:

– Ни на шаг от меня. Иначе прибью прямо здесь, при всех.

Я посмотрела на его руку, не понимая, как нужно поступить. Затем продела свою руку через его и потупилась как бы в знак покорности. Сначала я просто не поняла, чего он хочет, ведь Боунс позволял прикасаться к нему только в случае, когда я делала ему минет.

Мы вошли в помещение. Работа кипела вовсю. Какие-то железки через ленточный конвейер попадали сразу под пресс, а затем шли в покраску. После этого готовые детали подавались на следующий участок, где рабочие собирали из них готовые изделия. Рабочие напоминали муравьев. Никто не разговаривал.

Я была ошеломлена и не могла скрыть своих эмоций. Не могла поверить глазам. Все, что здесь происходило, выглядело явно незаконным. Но что же власти? Как же итальянские власти не понимали, что здесь творится? Почему они не арестовывают его? Единственное объяснение – он их всех купил.

Боунс повел меня дальше, не обращая внимания на работавших людей и ни с кем не здороваясь. Рабочие тоже не смотрели на него, хотя, конечно, знали, кто к ним пожаловал. Мы миновали несколько сборочных участков. Стояла страшная жара. Мне стало казаться, что мое манто весит чуть ли не центнер. В воздухе стояла пыль, и каждый вдох давался с трудом. То есть условия для работы были поистине нечеловеческие. Такое я видела впервые в жизни.