Пуговицы

Мысли мои перескакивают с одного на другое — никак не могу собрать их воедино. Я снова боюсь повторения болезни. Слишком плотным и непроницаемым коконом я себя забинтовала. Жизнь всегда (заметь, всегда! ) казалась мне случайностью. Я и сейчас думаю, что нужно благословлять только один день, который начинается за окном, не задумываться о ближайших двух. Все, что я выстраивала в своем воображении, рухнуло в один миг — уютный дом, дальние страны, море цветов на подоконнике, любовно собранная библиотека, кот и пес, картины, фильмы, которые хочется смотреть множество раз, музыка, дождь, снег, новогодние елки, камин, хрустящие простыни и, конечно, тяжеленькое тельце полугодовалого малыша в руках… Нелегко было осознавать, что всего этого уже НЕ БУДЕТ. Я до сих пор не понимаю, откуда взялась сила принять это «не будет». Наверное, это во мне заложено. Ведь потом мне часто доводилось сталкиваться с людьми (такими, как моя хозяйка, например ) , которые не могли и не хотели смириться с очевидным и из года в год, день за днем ждали перемен. Каких? Да они и сами не могли это объяснить. В них изначально была заложена схема счастливой, безоблачной жизни, и смириться с тем, что в нее, как в прокрустово ложе, не может поместиться реальность, было выше их понимания. Я же цитировала про себя слова Мандельштама, с которыми он когда-то обратился к своей жене: «А кто сказал, что ты ДОЛЖНА быть счастливой?!» Правда — кто? И неужели счастье в том, чтобы всю жизнь «просвистеть соловьем»?

3

В апреле хозяева уехали отдыхать в Грецию. Перед тем в доме царило затишье. Как перед грозой. И она надвинулась, как только за родителями закрылась дверь. Девочки тут же повисли на телефонах (у каждой был свой мобильный), созывая друзей. А через час я получила кучу заданий, от которых голова пошла кругом. Откровенно говоря, я испугалась размаха намечающихся мероприятий и уже подумывала, не позвонить ли родителям девочек. А потом решила не вмешиваться.

В первый же день полученной свободы девочки не пошли в лицей и на все мои увещевания отзывались дружным смехом, в котором я почувствовала что-то зловещее. И не ошиблась. Вечером дом кишел народом. Я и раньше догадывалась, что за пределами отцовского гнездышка они вели достаточно бурную жизнь. К приходу своих гостей девочки (обе они были худенькими длинноволосыми блондинками с бледными личиками) преобразились в настоящих женщин-вамп. Глаза их были густо подведены, рты и щеки неестественно алели, волосы были уложены в сложные вечерние прически. Говорить им что-либо нравоучительное по поводу курения было бесполезно — они просто не обращали на меня ни малейшего внимания. Уверена: они считали, что мне лет шестьдесят! Или же что я — слепоглухонемая.