Пулемет для витязя

Нордов было что-то около полутора десятков. Увидев вывалившуюся из-за тына полусотню русов, сбежавшихся к воеводе на зов сигнального рога, они даже не стали утруждать себя смыканием щитов и перестроением в оборонительные порядки. Северяне просто кинулись навстречу учуявшей запах близкой крови волчьей стаей. Первым с ними сошелся варяг, с воплем подраненного вепря вдолдбившийся в толпу врагов. Лязгнуло железо, громыхнул, принимая на себя удар, щит. Спустя миг оба отряда врубились друг в друга в грохоте кровавого бурелома сечи.

Тверд всегда помнил, что в рубке посоперничать с морскими псами мог далеко не каждый. Даже византийский этериарх предпочитал откупиться от этих оружных демонов золотом, чем рисковать в битве с ними воинством. Но присобаченная к нему новая шуйца, похоже, глубоко и необратимо была убеждена в обратном.

Случайно или нет, но Тверд почувствовал, как сердце его забухало быстрее, кровь забурлила в ушах не хуже ломающихся на днепровских порогах речных волн, а скорость реакции скакнула на запредельную какую-то высоту. Раньше такого не было. Видать, тело постепенно привыкало вариться в невиданных прежде условиях, приспосабливаясь к новому своему средоточию сил.

Чуть не каждое движение врага он угадывал, едва оно начинало брать разбег. Занесенную для удара руку с коротким копьем он поймал, завел за спину, дернув и развернув татя прямо под падающий меч его же бородатого побратима. И пока тот пытался высвободить клинок, застрявший в разрубленной ключице, выбил у него землю из-под ног, нырнул, крутанулся и на выдохе приколотил хирдмана к мостовой своим тесаком. Не тратя попусту время, оставил нож в ране вопящего норда, отбил мечом выпад следующего, сделал ложный замах, завершившийся коротким ударом рукояти в переносицу, отпрянул в сторону от свистнувшей у виска железной каймы щита – и с шумным выкриком вдолбил в массивный умбон окованный свой сапог. Нурманн не устоял, отлетел назад, врезаясь спиной в остатки купеческой лавки и разламывая ее в треске уцелевших досок и лязге собственной зброи.

И вдруг все кончилось.

Гремящий и вопящий гомон сечи остался за спиной. Никто из врагов не отважился кинуться вдогонку, пытаясь заступить ему дорогу к разорванным в щепу воротам. Тверда это вполне устраивало. Оставив хирдманов на попечение новогородцев и двух своих легионеров, он бросился в дышащий рассеивающимся дымом пролом.

Изувеченные, изломанные и исковерканные ворота, будто вышибленные ногой сказочного великана, усеяли своими развороченными обломками весь внутренний двор крепости.

В исходящем дымом воздухе что-то хищно свистнуло. Вряд ли собственная реакция помогла отпрянуть назад, позволяя выпущенной из арбалета стреле с дробным стуком врубиться в деревянные ступени, ведущие на стену. Одним махом преодолев отделявшее его от стрелка расстояние, Тверд практически нос к носу столкнулся с вислоусым нордом, что замахивался уже для броска метательным топором. У ног его валялся брошенный за ненадобностью разряженный самострел. В последний миг хирдман передумал и наотмашь рубанул своим оружием, стараясь достать шею оказавшегося на редкость вертким врага. Шуйца кентарха не стала ему перечить, позволив удару состояться, а лезвию обдать тонким металлическим сквозняком лицо. Только мах ушел впустую – искомых шейных позвонков и кровеносных жил на его пути уже не было. Зато прямо в лицо вдруг взлетела вставшая с какого-то перепугу на дыбы дощатая мостовая.

Озираясь по сторонам – вдруг из-за угла вывернется еще какая неприятность – Тверд вдруг услышал знакомый звук. Приглушенное потрескивание. И сквозь него – нестройную перекличку нескольких малоразборчивых голосов. Нечто подобное он уже слышал во взлетевшем на воздух стане киевского войска, когда свалившиеся на их голову стрелки хитро переговаривались друг с другом при помощи своих же шлемов.

Треск и шорох, наполненный голосами, повторился.

Прислушавшись, он подался праворуч и через десяток шагов наткнулся на тело в сплошном сером доспехе, валяющееся у подножия вежи. Рядом лежал самострел с миниатюрным продолговатым фонарем, из которого и начинал свое натяжение тот самый тонкий красный луч. Теперь он застыл миниатюрной точкой на стебле травы, пробившейся у основания случившейся неподалеку клети.

В шлеме мертвяка вновь раздались голоса, пробивающиеся сквозь непонятный треск и хрип.

Подумав всего мгновение, Тверд нагнулся и осторожно снял с головы стрелка этот говорящий горшок. Держать его пытался новой своей рукой. Чтобы они друг друга узнали, и шлем не сделал бы из его башки огненный фонтан.

Зажмурился и просунул в говорящий котел голову.

Ничего не произошло.

Поднял и оружие, лучащееся струйкой алого света.

С ним его шансы в этой битве возрастали еще серьезнее.

Внезапно прямо в ухе что-то затрещало, зашкворчало и зашипело.

– В правом крыле объекта нет.

Шипение, треск. И ворвавшийся голос, сыплющий паническими интонациями:

– Он прорывается… задний двор! Тут одни двухсотые!.. Как принято?..

Тишина. И снова – хрипящий шорох, наполненный возбужденным нордским говором.