Пулемет для витязя

– Держите ход к темницам! Он наверняка… прорывается к бункеру.

Задний двор. Темницы. Стало быть, поруб, вырытый в основании многоуровневого новгородского дворца Гильдии. Тверд, мазнув по сторонам цепким взором, выхватил из сплетений переходов, крытых поверхов и нагромождения вспомогательных построек вычурную полукруглую арку. Вела она, судя по направлению, как раз в нужную сторону.

Прямо над головой затопали тяжелые шаги. Видать, бежали по переходу меж теремами, под которым сейчас затаился Тверд. Недовольный гомон и тяжелое дыхание нескольких человек переместились чуть праворуч. Спустя миг дробно застучали окованные сапоги по деревянной лестнице.

Кентарх осторожно выглянул из-за угла.

Четверо. Со щитами, мечами и в добрых кольчугах, позвякивающих на ходу.

Играть в благородство он не стал. Все равно этот бой был бы не очень равным. Вскинув приклад к щеке, он навел красную точку на спину ближайшего татя. Короткий глухой хлопок – и хирдмана швырнуло вперед безжизненной тушей. Остальные тут же обернулись, причем один мгновенно метнул в сторону Тверда сулицу. Тот походя отбил ее нордским самострелом, потеряв на это лишнее мгновение и позволив врагам метнуться к нему на опасно близкое расстояние. Правда, достать его они все равно не сумели. Тот, что оказался ближе, инстинктивно прикрылся щитом, предвосхищяя исходящую от нежданно появившегося стрелка угрозу. Но Тверд не был лучником, чтобы подействовал такой вариант защиты.

Плечо чуть дернула отдача, и миниатюрная невидимая глазу металлическая стрелка пробила дыру и в щите, разлохматив крепкое дерево в щепу, и в броне.

Второй даже успел занести меч для удара.

Голова его от выстрела практически в упор разлетелась в тошнотворном веере брызг. От омерзения Тверд даже смотреть не стал на рухнувшее у его ног тело.

Последний хирдман успел разве что встать на ноги. Выстрел в грудь отправил его обратно на землю.

– Что там у вас за стрельба?! – затрещал в шлеме недовольный нурманский голос.

Шипение, хрип.

– Тут еще один гильдиец! С автоматом!

Мгновенно поняв, о ком идет речь, Тверд оборотился назад, выставляя стволом вверх рекомый автомат.

Раз уж речь зашла о нем, значит, кто-то на него сейчас смотрит. Кто-то из тех, кто куда опаснее викингов.

– На нем наш шлем! – ворвался в уши явно напуганный голос. – Он слышит все наши переговоры!

Человек в серой слитной броне стоял, спрятавшись за один из столбов, подпиравших крышу над переходом, из-под коротого сейчас выскочил Тверд. Его оружие было короче, чем то, что держал сейчас кентарх, и без особого труда можно было угадать, что убойные его способности тоже куда ниже. Может, потому норд и предпочел укрыться, а не начать стрельбу.

И вдруг глаза Тверда сыграли с ним странную штуку.

Они вдруг словно приблизили сховавшуюся вражину. Да так, что стало казаться, будто находится он на расстоянии пяти шагов, а не хрен знает на каком отдалении. На кисти его руки, сжимавшей самострел, передней части серого шлема и плече загорелись красные точки, будто бы услужливо указывающие на места, которые можно было поражать сей же миг.

– Что за хренотень тут творится? – ошалело вопросил сам себя Тверд, мало что понимая в происходящем. – Это что, шлем, что ли?

Но когда тать вынырнул из-за укрытия, выцеливая его своим короткомордым самострелом, шуйца вдруг дернулась, сводя красную точку тянущегося из автомата луча с одной из тех, что высветил до этого шибко умный вражий шелом. На голове стрелка. И прежде чем тот успел выпусить в Тверда свой гостинец, раздался хлопок – и голова его, дернувшись назад, вмиг увлекла за собой рухнувшее навничь тело.

Картинка тут же словно бы отъехала назад, вернувшись в привычные Твердову взгляду пределы.

– Что происходит? – раздался в шлеме озадаченный голос.

– Похоже, шестого сняли, – через какое-то время тишины, если можно ею назвать постоянный треск и шипение, на удивление спокойно констатировал другой голос. – Возвращайтесь назад и уберите этот хвост. Я беру на себя первого. И отключите связь! Эта падаль, раз уж на ней наш шлем, отлично нас слышит.

Щелчок – и звучащие в голове Тверда голоса покинули его.

«Возвращайтесь, – недовольно прогудел он, осторожно продвигаясь вглубь двора и ожидая нападения в любой миг, с любой стороны. – То есть этих уродов будет несколько. Твою же ж медь! Вот уж спасибо за внимание, но не стоило так беспокоиться».

Вход в поруб должен был располагаться либо за тяжелой, окованной массивными железными полосами дверью, что вела в недра задней части терема, либо в пристройке, что уродовала двор своей неуклюжей приземистостью и темными от сырости широкими бревнами чуть леворуч. Оба места выглядели одинаково уныло, и, что куда важнее, и там, и там на земле валялись тела убитых стражников в дорогой, новгородской работы броне.

Поразмыслив совсем немного, он выбрал пристройку. Осторожно шагнул к ней, отворил стволом самострела чуть скрипнувшую дверь, чуть вгляделся в царивший внутри полумрак – и ступил внутрь.

Это его и спасло.