Пулемет для витязя

Померявшись с дядей взглядами еще какое-то время, будто пытаясь по глазам прочесть, что тому известно еще, Светлый уже куда менее довольным тоном продолжил:

– Для того чтобы выяснить все, что там произошло, Гильдия отправила в Полоцк своего человека…

– Странно, что из Киева он отправился, а не из Новгорода, – снова подчеркнул свою удивительную осведомленность Родовид.

– То не мое дело, и причины такого решения знать не могу, – проворчал он. – Я лишь настоял, чтобы с посольством этим непременно отправилась сотня киевской дружины. Нутром чуял неладное. И не ошибся.

Светлый сделал паузу, словно ожидая, что дядя его прервет и сейчас очередной фразой о том, что и в этом случае он был в курсе дел. Но тот молча смотрел на племянника ровным немигающим взором.

– Как ты, наверное, знаешь, в Полоцке мало того, что пожгли двор Гильдии, так еще и вырезали почти всех людей, кто имел к ней отношение. В одну ночь. Массово. Ты вот как считаешь, могло эта провернуть заезжая шайка татей, а? Тут нужно было ооочень много головорезов задействовать. И у кого в Полоцке была такая возможность? У одного только человека.

Родовид вновь смолчал.

– Но мои люди постарались. И нашли чудом спасшихся свидетелей погрома. Нашли и вовремя вывезли из города. Почему, спросишь, вовремя? – Светлый подался вперед, и непослушная пепельная прядь волос упала на лицо. – Потому что, прознав об этом, Аллсвальд бросил следом за ними погоню. И если бы не боярин Полоз, догадавшийся уйти вместе со свидетелями из стана киевской сотни, мы бы этого всего так никогда и не узнали. Потому что ту самую сотню – людей моей дружины! – воинство норда догнало и вырезало.

– Всех? – разлепил наконец губы Родовид.

– Всех.

– А кто тогда рассказал, что это именно полоцкое воинство было, а не какое-нибудь там другое?

– Полоз. Он совсем чуть-чуть разминулся с нордами, когда те запирали сотню Лемеха в кольцо.

– Получается, бросил приданных ему воев?

– А что он мог поделать? Умереть – и загубить на корню все, ради чего был туда послан? Уже позже… в Киеве… он просил меня о милости предать его мечу за то бегство… Я отказал. Сказал, пока дело не будет сделано, о таких милостях, как честная смерть, думать рано, – киевский князь задумчиво пожевал губы. – Да, видать, богам виднее, чем мне. Прибрали они его, так и не дав узреть плодов трудов своих. И знаешь, как он умер? Вражьи лазутчики проникли в готовящийся к походу на норда воинский стан – мой воинский стан! – и устроили там погром с пожаром. Первым встретив опасность, Полоз и принял смерть…

Откинувшись назад, Светлый смерил родича взглядом победителя, только что заставившего разгромленного врага поцеловать свой стяг.

– И как ты думаешь, князь Родовид, кто еще мог решиться на то, чтобы напасть на мой обоз? В Киеве? Кому выгодно было если не сорвать, то хотя бы задержать поход на Полоцк? Именно в то время, когда другая вражья рать – какое совпадение, тоже нордская! – неожиданно высадилась на полночи и двинулась к нашим городам. Что скажешь, дядя? Распрю я затеял, да? Внутреннюю? Против верного наместника киевского стола. Так?

Только сейчас Родовид пошевелился, подобрав под себя ноги, подавшись корпусом вперед и так же, как Светлый, облокотившись о стол. Глухо звякнули кольчужные кольца о деревянные доски.

– И что ты намерен делать, взяв Полоцк и завернув обратно нурманов?

– Посадить в этом граде верного человека, конечно. Для которого это вовсе не будет подарком. Подымать град после всего, что он пережил… да и еще переживет…

– А с Гильдией что?

– Ах, да. Гильдия.

Светлый рассеянным движением взял со стола лежащий на нем узкий стилет, изукрашенный изысканной ковкой тонкой работы. Задумчиво повертел его в пальцах.

– Порядку на Руси много сот зим, – выдохнул, словно нехотя, он. – И на них держится земля наша. Но… Гильдия уже не имеет той силы, что имела раньше. Что иметь должна! – наконец, словно решившись на что-то, вскинул голову князь и упрямо упер взор в глаза дяди. – Поэтому защиту Гильдии мне придется – придется! – взять на себя. Без нее держава развалится, она скрепляет ее многовековым устоем. И я не позволю ему рухнуть! Отныне Купеческая Гильдия будет находиться под моим покровительством! Кто еще на то имеет полное право, как не Светлый киевский князь, заступник земли русской?

Родовид стиснул губы, нахмурился и мрачно побарабанил пальцами по столешнице.

– Ну, да, и вправду. Все именно так, – вдруг громко сказал он. – Именно так, мни его вчетверо, как ты и говорил. Слово, разрази его, в слово.

– Что? – киевский князь переводил непонимающий взор с лица своего старшего родича, который почему-то не торопился поднимать его вверх, на его крепкие ногти, продолжавшие бодро постукивать по доскам.

– Я не к тебе обращался, – поднял наконец на него глаза Родовид. И в глазах этих читалась тяжелая, закаменевшая усталость.

– А к кому?

– Ко мне.