Пулемет для витязя

Именно поэтому, едва по мосту через ров прогрохотали копыта вестового, Светлый сам выметнулся навстречу.

Черниговская свита единым порывом, словно неделимый организм, опустилась на колени. И лишь князь Родовид, широкий в кости, но узкий лицом дядя Светлого, едва склонил голову. Хотя старше сына своего брата он был на добрых два десятка лет, седина не успела выбелить его волосы так, как у киевского самодержца. Правда, морщины, расчертившие лицо, выдавали куда более потрепанного жизнью мужа.

– Большой Камень да ляжет под твои ноги, Светлый князь, – тихим голосом произнес Родовид. – И да не погасит взор твой Серая Мгла.

– И тебе поздорову, дядя, – по-свойски обратился к родичу Светлый. По обе стороны от князя выстроились его бояре, нестройным хором пробурчавшие ответную здравницу гостю.

Лишь после троекратного объятия с черниговским князем Светлый позволил небрежным кивком его свите подняться на ноги.

– Позволишь взять с собой моих людей?

– Как знаешь. Но только тех, кто молчит.

Кивнув в знак согласия, черниговский князь подал знак своим людям, и четыре человека, отделившись от свиты, последовали за ним. Двое, развернувшись, остались у входа в княжий шатер, чуть не рука об руку с замеревшими здесь же телохранителями Светлого. Остальные, одетые в широкие грузные кафтаны побогаче, прошли внутрь.

Родовид, обойдя племянника, направился к столу, на котором возле расстеленных карт стоял серебряный кувшин. Черниговский князь не спеша взял его за гнутую ручку, мимоходом поднес к лицу и дернул ноздрями.

– Вино. Пойдет. Горло хоть промочить, саднит с дороги. Тебе налить?

– Единственное, дядя, что я хочу – это обсудить размер твоей рати.

Оттопырив указательный палец правой руки, которой он держал кубок, Родовид ткнул им в сторону Светлого.

– Отрекшись от своего имени и от родства, став Светлым князем, высшей для себя целью ты тем самым поставил служение своей державе. И ее интересы для тебя с тех пор – главная цель в жизни. Так ведь?

И, словно сейчас было сказано нечто важное и до сих пор неведомое, черниговский голова с видом человека, выполнившего важную миссию, снова вернулся к вину. На сей раз дергал кадыком до тех пор, пока не опрокинул в горло последнюю каплю.

– Я вот сейчас в толк взять не могу, – на редкость спокойным тоном вымолвил Светлый. – Ты и вправду думаешь, что я всего этого не знаю, или просто время для чего-то тянешь?

– Ни то, ни другое, – стукнув по столу кубком, выдохнул Родовид. – Всего лишь хотел напомнить. Напомнить о том, что в твоих глазах я и Аллсвальд ничем друг от друга не отличаемся. Не должны отличаться. Два князя, вассала киевского стола. И если уж ты кем-то из нас не доволен, то судьбу такового наместника должен решать Княжий Собор, а не твоя дружина. Или ты Порядок решил поставить ниже своей власти? Закон этот блюдется веками, и ни разу еще за все это время усомниться в своей годности не дал. И кто ты такой, чтобы рушить устои? Чем, интересно, более Светлый князь, чем мой брат, которые устои блюл ревностно?

– Некогда мне делать все по Порядку! – бухнул кулаком по столу Светлый. – Сейчас просто нет для того времени! И твое нежелание это понять – для меня загадка. Вот отсюда, – ткнул он пальцем в карту, – прет нордская рать. И пока мы будем кликать Собор, судить да рядить, войско это уже до Полоцка доберется! И тогда Русь целое княжество потеряет! Смекаешь? Это клич будет на весь мир! Зов: «Бери, у кого меч острый, земли русские! Налетай, подешевело»! Нельзя нам сейчас медлить!

– А с чего ты взял, что норды на Полоцк двинут? Новгород ближе. Ладога – вовсе руку протяни. А еще Изборск пройти надо.

– Потому что – знаю! – рявкнул Светлый. – К твоему сведению, ближник мой, боярин Полоз, чтобы раскрыть заговор супротив Руси, жизнь свою отдал.

– Супротив Руси, говоришь, заговор? – Родовид опустился на широкую, устланную мехом барса лавку, и с наслаждением вытянул ноги, мимоходом придирчиво осмотрев свои запыленные сапоги тонкой кожи. – Что ж, рассказывай, племяш, что вы там за интриги расколдовали?

– То, что Аллсвальд слишком много на себя берет, я начал замечать уже давно, – опустившись на лавку напротив, по другую сторону стола, сцепил пальцы в замок Светлый. Он заметно поостыл, и по нему было видно, что теперь направление их разговора его полностью устраивает. – Но из уважения к его ратным подвигам и верной службе долгое время на многое закрывал глаза. На то даже, что в городе своем он стал массово привечать нордов-переселенцев и ущемлять права местных словен. Но когда он решил избавиться от купеческой Гильдии, устранив на своей земле не только влияние киевской власти, но и даже власти Гильдии, которая стоит выше по установленному Порядку, о соблюдении которого ты так благостно печешься. Тут уж я терпеть боле не стал.

– Насколько я знаю, Аллсвальд не очень обрадовался резне, учинившейся в его граде, – пожал плечами Родовид. Метнувшийся к нему взгляд Светлого он выдержал, не моргнув глазом.

– Не знал, что у тебя в том деле тоже был интерес.

– Полоцк мне такой же сосед, как и Киеву, – двинул плечами черниговский князь.