Пуля, я, Рашид и Виталик

— Простит, конечно. Пуля — девушка жалостливая. Расскажи ей, как наркотик в крови гуляет, и ты еще плохо соображаешь. О, придумала! Ты разочарован в женщинах, потому что Иришка была неверной и…

— Лучше бы ты по морде мне дала, — сказал Егор и, ссутулившись, быстро пошел прочь.

— И дала бы, — пробормотала Варвара, толкая дверь, — заслужил.

Она распахнула дверь и, поколебавшись, включила верхний свет. Развернулась к кровати соседки. Там, зарывшись с головой в одеяло, лежала Пуля. Варвара хмыкнула: как же сложно с этими глубоко влюбленными!

Она выключила свет и пошла в уголок горя, присела рядом на пол, погладила по вздрагивающей спине.

— Плачешь?

— Угу, — прорыдала спина.

— Егор тоже пошел плакать.

Пуля вылезла из-под одеяла.

— Не любит он меня.

— Любит. Просто у твоего парня отрицательный любовный опыт, поэтому он выбрал правду друга.

— Ничего не поняла, — шмыгнула носом Пуля, — но лучше я уеду с тобой.

— И будешь умирать от любви в моей квартире?

— Я его забуду. Поступлю в университет, буду тяжело учиться и много работать. Некогда будет умирать от любви.

В кармане у Варвары завибрировал телефон. Она достала и прочитала сообщение от Егора:

«Если Пули нет в комнате, перезвони. Буду искать».

Варвара усмехнулась и кинула телефон на тумбочку.

— Тогда послезавтра улетаем, — придавила она. — Начинай собираться.

— Уже послезавтра? — испугалась Пуля. — Мне показалось, что у тебя с Константином…

Она не договорила, натянув одеяло на голову. Захотелось плакать. Теперь уже по случаю скорого отъезда.

— Это был праздник, — похлопала по одеялу умная Варвара. — Когда праздник заканчивается, положено уходить. В моем случае — улетать. Потому что следом наступают будни и прежняя жизнь — накатанная колея. Когда-то кино смотрела про жаждущую вечного праздника девушку, которая слишком загостилась на курорте. Мораль фильма: уезжать надо вовремя.

«Тогда останутся волшебные воспоминания о самом лучшем в жизни отпуске».

Ее голос слегка охрип. Она поднялась с кровати и отошла к окну, сморгнув навернувшиеся слезы. А ведь хорошо держалась!

— Есть хочу! — Варвара обрушила два кулака на подоконник. — Пойду в ресторан и что-нибудь слопаю. К черту режим!

— Тоже пойду с тобой к черту, — всхлипнула Пуля, откидывая одеяло.

Чуть сгорбившись, пошлепала в ванную. Через десять минут вышла оттуда с расправленными плечами, болезненно-бледная, аккуратно причёсанная, волосок к волоску. Чувствовалось, что приняла решение. Варвара не стала лезть с расспросами.

Пуля толкнула дверь, вынесла ногу за порог и остановилась, удивленная открывшейся картиной: на полу под окном сидела четверка Ашидовых. Можно было только предполагать, чем они занимались здесь в одиннадцать часов вечера, но рядом с Егором лежал веник из красных декабристов. Судя по размерам, во имя любви пострадало несколько цветочных горшков.

— Проиграл, — сказал Тим и щелкнул Даньку по лбу.

Егор подхватился и, забыв про цветы, ринулся навстречу любимой. Выглядел он таким несчастным, что даже сердитой Варваре стало его жалко.

Подбежал к Пуле, потянулся было, но испугался собственной горячности. Так и застыл с вытянутыми руками: взлохмаченный, бордовый от переживаний и неловкий. Через полминуты опустил голову, а следом бессильно упали руки.

— Сюда иди! — Константин постучал ладонью по полу, обращаясь исключительно к Варваре. — Или тебе свечу в руки дать?

— Биту, — пробормотала та, плюхаясь на пол. И опомнилась: — Даня, цветы!

Тим сообразил быстрее. Подхватил веник, сунул их между онемевшими влюбленными и занялся сурдопереводом:

— Пуля, дядя Егор сильно любит тебя и хочет жениться. Сегодня.

У невесты ноги приросли к порогу, но цветы она приняла и прижала к груди, что было воспринято всеми, как добрый знак.

— Она подумала и согласна, — сообщил Тим гостям, собравшимся дружной толпой возле батареи. Оглянулся на брата и зашипел: — Дальше что?

Данька почесал макушку и радостно вспомнил:

— Возлюбленные братья и сестры…

— Возлюбленные браться и сестры! — с полуслова подхватил Тим и, развернувшись, выпучил глаза: — Ты чего?

— Мы сегодня собрались здесь…

— А-а! Мы сегодня собрались здесь, на этом празднике любви и верности, чтобы засвидетельствовать союз этого мужчины и этой женщины… Короче, властью данной мне штатом…

— Канзас! — с энтузиазмом помог Данька.

— …объявляю вас мужем и женой. Молодые, можете поцеловаться.

Пуля и Егор послушно поцеловались и одновременно засмущались.

— По-американски, похоже, мы отгуляли. Осталось сообщить вашим родителям и расписаться в ЗАГСе по-русски, — философски подытожила Варвара.

Константин отлепился от батареи и взглянул на подоконник, где гнездились четыре пустых горшка, щедро пересыпанных землей и увядшими зелеными листьями.

— Тим, за веником! Даня, ведро и совок! — приказал он сыновьям.

Подождал, пока детишки убегут, и развернулся к «молодым».

— Пуля, мама попросила привезти тебя завтра в наш дом, хочет поговорить. Ты знаешь о чем?

Пуля шагнула назад в номер, Егор послушно расцепил руки.

— Знаю.

— Вы раньше были знакомы?

— Нет.

На какое-то время воцарилось молчание. Потом Пуля добавила: