Пульс Хибин. Сборник

Вспоминаю теперь — всего и не припомнишь дак, всех-то обид. Пока собственное жилье получили — намучилася. А как детишек нарожала — и понять не успела. Квартиру нам дали — тут, конечно, полегче стало... А жизнь наша как с первых дней не заладилась, так вот и до сих пор. Что же я, на работу к нему жаловаться пойду? В партком-местком? Да он, может, ни в чем и не виноват. А? Вы что головой качаете, милая девушка? У вас как с мужем-то? Видите — никак. Не выдержали, значит, оба и не выдержали. А мы с ним — живем. Сколько уж лет живем — не упомню, когда и молодая была. А теперь старшего сыночка в армию провожать готовлюсь: вырастили, значит. Да все бы хорошо, грех жаловаться. Вот только с меньшим... Натка, подойди к нему, глянь, а то не ровен час...

Коашва? Какая Коашва? Слышала, нет — не упомню. А и верно, рудник там, как же, рудник! Если поселок при руднике — это, конечно, неплохо, это удобно. Я? Да смеетесь вы? Да куда же мне, с моей-то оравой? Нет, это для молодых. А у нас тут и корни все, в Кировске. Кировчане мы. Вологодские, а все-таки тоже кировчане. Нет, не поедем, что вы — экую даль-то... А вот так если — другое дело. Это бы и я не против была. Это бы и заработок у него лучше стал, если на руднике. А пускай бы и ездил-катался, детям спокойнее. Да и мне самой. Пусть бы катался на эту вашу Коашву до пенсии до самой, а там он, глядишь, утихомирится, помягчеет. Тоже и жалею его я. Какая жизнь у мужика — сами видите — туча тучей ходит...

Да вы кушайте, кушайте. Молочко топленое. Хворост. По-вологодски сделала, по-нашему дак. Не пробовали поди? Давайте-ка я сама вам налью... Вы пенку любите? Товарищ! Любите ли пенку молочную, спрашиваю? Не любят иные дак, не понимают...

А нужно ли добавлять мне хоть слово? Рассказывать, как льнули к матери черноглазые упитанные пацанята, как тянулись они к нечастому в доме лакомству, как доверчиво шли младшие ребятишки на руки к раскрасневшейся, смущенной и все-таки, несомненно, обрадованной, осветленной молодой женщине, которая привела меня в этот дом, не подозревая, так же как я, какая мука досталась на долю его хозяйке... Навряд ли испытаешь такое в прочной, тихой семье, где быт налажен сообща и в будущее глядят без печали. Здесь нас встретила Мать...

Однако при чем здесь Коашва? Какое отношение имеет проблема строительства рудничного поселка к нелегкой жизни Веры Ивановны? И как же соотнести рассказ об этой «нетипичной» судьбе с главным направлением размышлений — северная семья сегодня...

У колыбели семьи, созданной и хранимой Верой Ивановной, маячит тень барака. Барак — прошлое Севера. Безвозвратное прошлое. Барак — символ временности непрочной жизни на холодной чужой земле.

Нет, мы не столь наивны, чтобы верить в прямую связь между количеством квадратных метров на душу населения, характером этой души и здоровьем ее потомства. И все же...

Не первый ли долг наш так построить быт северянина, чтобы возможность подобной зависимости исключить вообще? Чтобы снять тень прошлого с будущего, которое дарит и хранит Мать...

20.4.1982. Кировск, средняя школа № 2. Отчет председателя Горисполкома перед будущими выпускниками.

— Так чем же он отличается от жителей тех же, скажем, Москвы, Ленинграда или Сочи, наш северянин? Какой такой особенный человек вырастает и воспитывается в Кировске? Чем вот вы, например, ребята, хуже или лучше обыкновенного, нормального советского человека?

Был у нас тут разговор с тренером всесоюзной лыжной сборной. Он что говорит? Ребята из Кировска — а в сборной страны их уже восемь человек — никому не уступают в техничности. Общая эрудиция тоже, так сказать, на уровне. А по человеческим показателям — выше, гораздо выше! Он что имел в виду? Первое — помочь товарищу! Северянину об этом напоминать не нужно — он первый на помощь придет, если беда приключится с кем или просто человек нуждается. Тут все ясно: Север этому учит с первых шагов: победить можно только вместе, в одиночку пропадешь, на этом жизнь стоит. Опять же — трудности. Что для вас перепад температуры? Буран, пурга? Даже не повод для расстройства. Вы к любой погоде с детства приучены — и в прямом смысле и в переносном. Да, северяне...

Что я вам сегодня скажу? Про свою жизнь — то есть про нашу — вы сами все знаете. Город маленький, любой человек как на ладони. И будущее свое вы рисуете смело, и правильно делаете. Работой вас город обеспечит — это главное. Гости приезжают, восхищаются. «Но когда-то же, — говорят, — кончится он, этот ваш апатит? Что тогда?» Не волнуйтесь. На ваш век апатитовой руды хватит. Еще лет на пятьдесят горы нас работой обеспечат, а то и больше. Прибавьте-ка пятьдесят к своим семнадцати! Видите? И детям еще поработать достанется, и внукам вашим. До двадцати двух миллионов выработку доведем! Восточную группу рудников начали интенсивно развивать, уже дает руду Коашва...