Пульс памяти

«Бывает трагической жизнь, а возможна еще и трагедия судьбы, — вспомнилось мне невольно. — Это когда над незаурядной жизнью — бесцветный флаг… Можете вы представить себе Прометея со знаменем не огненного цвета?..»

2

«…Признаться, я стал уже забывать о перипетиях известных нам с Вами судеб и преступлений, но недавно опалило меня опять тем самым… Помните? «Убивал или не убивал?» Только совсем по-иному и в иных обстоятельствах.

Служба забросила меня недавно в Западную Германию. Только вчера вернулся из этого странного мира. Странного, быть может, потому, что таким людям, как я, приходится испытывать там не совсем обычные ощущения.

Думаю, Вы понимаете меня. Снова я смотрел на немцев, как говорится, зрак в зрак, здоровался, разговаривал, прикасался всем телом в трамваях, электричках, автобусах… И знаете, что творилось со мной? Когда я видел пожилого мужчину, ровесника своего, то невольно представлял его себе идущим по нашей земле.

Разумеется, с оружием в руках. Кованые сапоги, муштрованный шаг, гортанно лающие окрики и — стрельба.

Стрельба, стрельба и стрельба. Там, на улицах их городов, в кафе, кинотеатрах, в магазинах, на их роскошных автострадах, у меня закладывало слух от давней, но незабытой канонады их пушек, от трескотни их автоматов, от их крикливых команд. Все время думалось:

«А вот этот… был у нас тогда?.. А этот?.. А тот вон, вышедший из шикарной машины?.. Был или не был?.. Убивал или не убивал?»

Так, откуда-то из подсознания, и пришло это:

«Убивал или не убивал?»

Наплывало ли тронутое годами лицо, мелькал ли седой висок, маячил ли перед глазами складчатый затылок, — в мыслях появлялось и появлялось:

«Убивал или не убивал?..»

А вот о юношах и тем более о детях (опять же невольно, в силу навечно, что ли, данной нам веры в человечность) думалось по-другому:

«Этот еще не убивал. И главное — может не убивать. Может! Если не даст обмануть себя.

Не дать обмануть себя — вот в чем вопрос! Об этом должен всегда и всюду помнить каждый так же, как вообще помнят люди, скажем, о небезопасности перехода через улицу в час «пик».

Не дать же обмануть себя, думалось мне, — это в первую голову не стать биологической марионеткой. То есть сохранить способность мыслить не механически, а вслушиваясь в зов сердца.

Ведь мало, чтобы Менделеевы побеждали. Они должны побеждать меньшей кровью.

Вы согласны?

Жму руку.

Ваш А. Кордамонов».

ЧЕРЕЗ ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ

…Мы поднялись на ступеньки, к огню, положили на мрамор цветы, постояли и вернулись за ограду, И уже оттуда прочли:

«ИМЯ ТВОЕ НЕИЗВЕСТНО.

ПОДВИГ ТВОЙ БЕССМЕРТЕН».

Кремлевскую стену подпирали венки. Ряд, еще ряд… Венки, венки и венки. На них блестел первый иней. Первый и для них, венков, и для этого надгробия, созданного навсегда.