Пункт назначения – Прага

– И я вместе с этим сбродом жду здесь генерала Власова – они обеспечивают его безопасность, ну а я… Я здесь для того, чтобы предложить ему наше американское гостеприимство… – Последние слова барон произнёс с явным сарказмом.

– А почему тогда в штатском?

Барон хмыкнул.

– Судьба переменчива, мой мальчик. Если случится что – я всегда смогу выдать себя за гражданского, скажем, за русского эмигранта или вообще остарбайтера[27]. У меня и документы на этот случай есть…

– А Власов на чём будет ехать? – Савушкин постарался задать свой вопрос максимально безразлично, но получилось плохо. Это заметил и барон, который, покачав головой, проронил:

– Даже не думайте. – И, помолчав, добавил: – Эрнст, мой мальчик, у вас сейчас на руках и так крайне важная информация. Езжайте в Прагу, и попробуйте доложить её в Москву. Перехватить Власова вам не по силам… Да и ваш начальник, как я смотрю, жутко нервничает… – И барон кивнул в сторону Трегубова.

– А почему вы решили, что он мой начальник? – удивлённо спросил Савушкин.

– Ну, это очевидно. Ваши зольдатики смотрят на вас, как на командира, а этот фельдфебель – как на подчинённого. Глаза, мой мальчик, очень часто говорят гораздо больше, чем слова…. Впрочем, мы заболтались. Езжайте в Прагу, Эрнст!

– Карл. Сейчас я гауптман Шнейдеман, Карл Отто. – поправил его Савушкин.

– Не важно. Вы где планировали ночевать?

– В Мюнхенгреце.

– Ну вот и славно, туда и езжайте. Не испытывайте судьбу, мой мальчик…И вот ещё – что-то мне подсказывает, что мы ещё встретимся. Так что до встречи, герр гауптман Шнейдеман!

Уже стемнело, когда «хорьх» разведчиков добрался до Мюнхенгреца. Остановится решено было в каком-то дворце, по случаю военного времени, исполнявшего роль постоялого двора, столовой, воинской казармы и комендатуры.

Савушкину не без трудностей – пришлось расстаться с канистрой бензина и десятью банками консервированного шпика, что крайне расстроило Костенко, то бишь обер-фельдфебеля Циммермана – удалось договорится с комендантом дворца, сухопарым угрюмым обер-лейтенантом, на размещение группы в общежитии для чинов вермахта, которое располагалось в левом крыле замка. Капитан для себя отметил, что, как это ни удивительно, но административный аппарат Третьего рейха даже сейчас, накануне очевидного краха нацистского государства, продолжал исправно функционировать, как будто на дворе был не конец апреля сорок пятого, а как минимум май сорок третьего. Хорошо хоть, с коррупцией здесь оказалось всё в порядке, иначе, не имея на руках командировочных удостоверений, группе пришлось бы ночевать в их «хорьхе» …

– Володя, а что ты там в машине говорил про конгресс какой-то? – спросил Трегубов у лейтенанта после того, как группа, разместившись в трёх комнатах и плотно поужинав, разошлась на отдых.

Котёночкин, оторвавшись от чистки своего «вальтера», горячо ответил:

– Ну как же, товарищ подполковник! Известное событие, причем, как я думаю, именно в этом дворце! Правда, не то, чтобы конгресс – конференция, русского и австрийского императоров. Я точно не помню, что они там нарешали, но что-то про турецко-египетские дела и про Польшу.

– Так Польши вроде как не было? – Удивился Трегубов.

– Ну да, не было, они договорились друг друга поддерживать против польских вольнодумцев и выдавать друг другу революционеров. Ну и подтвердили особый статус Кракова – он вроде как был автономным городом, ни нашим, ни вашим. Вроде так… Да, и ещё. В восемьсот шестьдесят шестом году в окрестностях города произошла битва между пруссаками и австрийцами.

– И кто победил? – спросил Савушкин, внимательно слушавший разговор. Эрудиция его лейтенанта ему решительно нравилась, он даже испытывал определенную гордость от того, что Котёночкин даёт пояснения начальнику их отдела. Знай наших! Но тут лейтенант малость сплоховал. Почесав затылок, он ответил:

– Не помню, если честно, товарищ подполковник. Но ту войну выиграли пруссаки.

Трегубов улыбнулся.

– Зато эту проиграли. Хотя они теперь против нас вместе – и пруссаки, и австрияки… Но это им не помогло…. Лёш, – обратился он к Савушкину: – Надо бы узнать, что там в мире творится, кликни радиста, через десять минут, – подполковник глянул на часы, – Итоговая сводка Совинформбюро.

Савушкин молча кивнул и вскоре вернулся вместе с Чепрагой, тащившим рюкзак с рацией, и остальными разведчиками, успевшими снять амуницию и сапоги и поэтому выглядевшими как-то непривычно по-домашнему. Чепрага деловито включил рацию, настроил волну и, удобно усевшись на роскошный кожаный диван, принялся ждать сводку, остальные члены группы расселись вокруг. Вскоре из динамика раздался приглушённый голос Левитана: