Пунктирные линии

— Это потому, что ты бесстыдно флиртовал.

— С тобой?

— Всегда, — ответили мы в унисон.

Клара закрыла глаза и сморщила носик.

Я съежился.

И снова стало неловко. Потому что я ничего не мог с собой поделать.

Почему я не мог видеть в ней просто друга? Это были бы чисто платонические отношения. Почему? Ответ был глубоко запрятан, и в тот момент я не собирался его признавать. Я не мог этого признать.

Поездка на свалку была еще одним способом отвлечься, чтобы забыть обо всем, но теперь, когда встреча прошла, ноющее чувство вины вернулось.

— Прости. — Я провел ладонью по подбородку.

Возможно, пришло время побриться. Холли это не понравится. Ей нравилась борода. А Кларе? Это не имеет значения, придурок. Она не твоя девушка.

— Я лучше заправлюсь, — сказал я, мне нужно было что-то сделать и немного времени, чтобы собраться с мыслями. Мы были в центре города, и я остановился у следующей заправки. Подъехав к насосу, я вылез и остался стоять на улице, зависнув рядом с резервуаром, позволяя чавкающему звуку из форсунки заглушить приглушенный разговор Клары с Гасом.

Еще один вечер.

Сегодня днем я поплаваю с Августом. Мы славно поужинаем. Завтра я отвезу Клару в аэропорт и забуду обо всем этом. Ради своего же блага.

Холли заслуживала лучшего.

И, черт возьми, Клара тоже заслуживала лучшего. Ей нужно было найти свободного мужчину.

Бак был почти полон, когда открылась дверца и из «Кадиллака» вышла Клара с бумажником в руке.

— Август заслужил угощение за то, что вел себя сегодня утром так хорошо. Хочешь чего-нибудь?

— Нет. Спасибо.

Она слегка улыбнулась мне и повернулась, но вместо того, чтобы пересечь стоянку, застыла. Все ее тело окаменело.

— Клара.

Она не ответила. Вместо этого она уставилась на круглосуточный магазин, из дверей которого только что вышел пожилой мужчина с пластиковым пакетом в руке.

Оставив заправочную колонку, я обогнул багажник и подошел к ней.

— Эй. Что случилось?

Она сглотнула и кивнула на мужчину.

— Это он.

У мужчины были редеющие каштановые волосы и пятнисто-бледное лицо. Он достал из кармана сигарету и зажал ее губами. Его фигура была тонкой под рубашкой, кости плеч пытались прорезать хлопок.

Когда он взглянул в нашу сторону и его глаза-бусинки сузились на Кларе, она вздрогнула.

— Твой дядя, — догадался я.

Я не видел этого парня раньше, да и не то чтобы мне это было нужно. На свете не было человека, который мог бы вызвать у Клары подобную реакцию. А Джемма видела его однажды, много лет назад, и то, как она его описала, идеально подходило к этому мужчине. Полный гребаный подонок. Это не изменилось.

И ярость, которую я испытывал к этому человеку, тоже не притупилась.

Я сжал кулаки. Когда Клара рассказала мне о своем дяде, мне захотелось убить этого ублюдка. Гнев все еще был там, адское пламя бурлило в моих венах. Я жаждал жертвы.

Я сделал шаг вперед, готовый подойти и заставить этого сукина сына заплатить за все, что он с ними сделал, но прежде чем я успел сделать второй шаг, рука Клары скользнула в мою.

Она сжала ее, не отстраняя меня, просто не отпуская.

Ее взгляд все еще был прикован к нему, а он смотрел на нее в ответ. Она держала плечи прямо, подбородок высоко поднят. Она не съежилась. И взгляд, который она бросила на него, был убийственным.

Гордость смешалась во мне с яростью. Черт, она была сильной.

Потребовалось некоторое время, чтобы он узнал ее. Его костлявое тело напряглось. Он искоса взглянул на нее, а затем исчез, поспешив к своей «Хонде Сивик» 1990 года выпуска, и, взвизгнув шинами, выехал со стоянки.

А Клара просто держалась, уставившись на то место, где он только что был.

— Он пытался, но ему не удалось нас разорить, — прошептала она.

— Нет, не удалось.

— Он знал, кто я такая.

— Да, знал.

— Мы боялись его в детстве. Мы знали, что это неправильно, но не знали, как это исправить. Мы должны были сдать его полиции.

— Ты все еще можешь. У тебя здесь власть, Клара.

Она склонила голову набок.

— Ты прав. Мы должны были это сделать. Я не понимала этого в детстве, но мы больше не те испуганные девочки. И мы игнорировали это, похоронили. Он заслуживает того, чтобы заплатить. По крайней мере, чтобы его зарегистрировали как сексуального преступника. Когда мы вернемся домой, я поговорю с Арией. Мы сделаем все, что в наших силах, и больше никогда о нем не будем вспоминать.

— Рад за тебя.

— Спасибо, — прошептала она. Затем она закрыла глаза и, наконец, ее плечи поникли. — Я правда надеялась, что он мертв.

— Я тоже. — Не колеблясь, я развернул ее к себе и заключил в объятия, прижимая к себе и чувствуя, как ее щека прижимается к моему сердцу.

Клара обвила меня руками, и так же крепко, как я прижимал ее, она прильнула ко мне.

— Мне жаль, — прошептал я ей в волосы.

— Им следовало придумать план получше. Моим родителям. Они подвели нас.

Я молчал. Моя ненависть была направлена на ее дядю, но в то же время я был недоволен и ее родителями. Я не понимал этого, когда был подростком. Ее родители подвели своих дочерей, не придумав лучшего плана на случай их смерти.