Пургаторий

— Тогда я скажу так: у тебя такие миленькие тоненькие ножки и сладенькие губки, такие нежные, голубые глаза, а какая талия: — М-м-м! — так и хочется одеть тебя в платье и продать в сексуальное рабство всяким педофилам.

— Вот, это — уже другой разговор, — сказал я.

«Эм-м-м… Что?». Ладно, думаю, мы оба утрировали: в Бильге, естественно, было и что-то женственное; наверняка, про меня она тоже пошутила. Я надеюсь.

— Мы как будто «парень и девушка», но наоборот, — объяснила Бильге, — «девушка и парень». — Это звучало крайне бессмысленно, но я понял, о чём она говорит.

— Прости меня, если что.

— Да, ладно — не переживай.

Кажется, всё уладилось; пока что.

— Ну, так ты полетишь со мной или нет? — спросил я.

— Хорошо, я полечу с тобой, — вздохнула Бильге. — Не то, что бы я была серьёзна в своих намерениях остаться здесь. А вообще, если так подумать, что мне здесь делать?

— Вот именно.

— Наверное, мне действительно лучше вернуться на Землю.

— Конечно лучше — мы здесь совершенно не к месту.

Мы молчали некоторое время, глядя друг на друга.

— Так что, — говорит она, — поцелуемся ещё раз, напоследок?

— Нет, спасибо, — ответил я. — На сегодня хватит — меня тошнит.

— Ты что, гей?

— Нет, просто… надо передохнуть. Чувствую себя отвратительно.

Всё это меня сильно утомило; день и так был насыщенный, а тут ещё и это. Мне хотелось побыстрее назначить вылет и пойти куда-нибудь харю заплющить (в смысле, лечь спать).

Мы зашли в посольство.

— И да, кстати, Бильге, — обратился я, — почисти зубы как-нибудь на досуге.

Она на меня злостно посмотрела, но потом улыбнулась.

— Ладно — почищу.

Глава тринадцатая. Келвин

— Во время сражения тебя изрядно потрепало гранатой.

— Это я помню.

— Тебя контузило.

— Возможно.

— И ты считаешь, что с памятью у тебя всё в порядке?

— Ну, насколько я могу судить…

— Тогда, может, расскажешь, когда мы впервые встретились?

— Мы встретились на турнире по Роял-Рэмпейдж.

— …

— В чём дело? Я ошибся?

— …

— Не молчи!

— …

Я проснулся; было раннее утро, Бильге лежала рядом. Мы переночевали в отеле; номер выделили люди из земного посольства. Помимо этого, они забрали нашу экипировку и выдали нормальную, чистую одежду. Через несколько дней мы должны были лететь на Землю. Дело в том, что рейс на Землю происходит лишь раз в неделю — по субботам; мы же обратились в посольство в понедельник, поэтому нам придётся побыть здесь пять дней.

Я повернулся к Бильге. Когда я на неё посмотрел, она ещё спала, но, как ни странно, сразу же очнулась; она, словно, почувствовала мой взгляд.

— Доброе утро, — сказал я.

— Мы трахнулись? — спросила она.

— Нет.

— А чего ты тогда лежишь со мной?

— Я не лежу с тобой, мы на отдельных кроватях.

Бильге посмотрела на промежуток между нами — мы действительно лежали на двух отдельных кроватях.

— А, ну да, — согласилась она.

— Ты что, вчера ходила в бар?

— Не-не-не — просто, когда я просыпаюсь, я немного не в себе.

Люди из посольства для экономии разложили нас по парам в разные номера. Номеров было десять (на девятнадцать человек); одному человеку из отряда пришлось спать… одному; ведь Дуанте был мёртв. Я решил спать в одном номере с Бильге, потому что мы с ней… ну, мы были знакомы, как минимум.

— Бильге, слушай.

— М-м-м? — промычала она спросонья.

— Помнишь, когда мы встретили друг друга?

Бильге случайно цокнула языком, открывая рот, чтобы ответить.

— Да, — кивнула она. — На турнире по Роял-Рэмпейдж.

— Точно?

— Ну, да, — ответила Бильге. — А что? В чём проблема?

— Да ни в чём.

— Ну-ка, давай, будь честен со мной!

— Ну, мне, типа, сон приснился.

— Ох, блядь! — вздохнула она отягощено. — «Сон». Ну, давай, рассказывай.

— Да, ладно, забей.

— Нет, я хочу выслушать — давай рассказывай.

— Да не важно, о чём сон; важно то, что он навёл меня на одну мысль. В общем, меня, вроде как, контузило во время первой битвы; я ведь бессмертен — мои ранения заживают через какое-то время. Знаешь же?

— И что?

— И вот у меня такая мысль: «А вдруг мне всё же отшибло память и я чего-то не помню?».

Бильге пристально взглянула мне в глаза.

— А что ты можешь не помнить?

— Не знаю.

— Ты помнишь своё детство?

— Ну, уж своё детство я вряд ли забуду.

— Наше детство. Мы же с тобой брат и сестра; ты ведь сам объявил об этом в вертолёте. Помнишь?

Я усмехнулся.

— Помню. Ты вставать-то собираешься?

— Давай сначала ты.

— Но я же в одних трусах сплю.

— Я тоже.

— Ой, ладно.

Я встал и начал одеваться; Бильге, молча, смотрела на меня. Мне стало неловко и я начал одеваться быстрее. У меня была обычная бежевая рубашка и джинсы: вся одежда, которую нам выдали, была из местного Сэконд-Хэнда; всем посетителям отеля, так же, выдавали чёрные тапочки. Полностью одевшись, я подошёл к двери и начал искать ключи в тумбочке. Бильге всё ещё лежала в кровати, накрывшись одеялом.

— Где ключи от номера? — спросил я.

Бильге пошуршала; я обернулся.

— Лови, — сказала она и бросила мне ключи.

Я попытался их поймать, но не смог и они упали на пол. Я присел, подобрал ключи, встал и открыл дверь.

— Я оставлю ключи здесь, на тумбочке, — сообщил я. — Хорошо?