Пуритане

– Мисс Белленден, – сказал Генри Мортон, открывая лицо и говоря своим обычным голосом, – тот, кто утратил ваше драгоценное для него уважение, достаточно смел, чтобы защищать правоту своего дела в качестве обвиняемого. Понимая, что он не вправе рассчитывать на дружеское сочувствие, он промолчал бы в ответ на ваше суровое осуждение, но он может сослаться на лорда Эвендела, который, без сомнения, засвидетельствует, что все помыслы и усилия этого человека, особенно в настоящее время, направлены на заключение мира, и притом на таких условиях, которых не осудят даже наиболее рьяные приверженцы короля.

Он с достоинством поклонился Эдит, которая, судя по ее речам во время этой беседы, хоть и знала, с кем разговаривает, все же, видимо, не ждала, что ее собеседник станет защищаться с такою горячностью. Смутившись, она молча ответила на его поклон. Мортон ускакал и подъехал к находившимся во главе отряда.

– Генри Мортон! – воскликнул майор Белленден, пораженный его внезапным появлением.

– Он самый, – ответил Мортон, – и он глубоко удручен суровым приговором майора Беллендена и его близких.

Прошу вас, милорд, – продолжал он, обращаясь с поклоном к лорду Эвенделу, – прошу вас взять на себя труд рассказать моим друзьям о моих действиях и удостоверить чистоту моих помыслов. Прощайте, майор Белленден! Желаю вам и всем вашим всяческого благополучия. Быть может, мы еще встретимся в лучшие времена.

– Поверьте мне, – сказал лорд Эвендел, – я оправдаю ваше доверие, я постараюсь отплатить за те неоценимые услуги, которые вы мне оказали, и сделаю все от меня зависящее, чтобы вы предстали в истинном свете и перед майором Белленденом, и перед всеми, чьим мнением вы дорожите.

– Зная ваше великодушие, я ничего иного не ожидал, –

отозвался Мортон.

Он кликнул своих подчиненных и поскакал полем по направлению к Гамильтону; перья их развевались и стальные шлемы поблескивали в лучах восходящего солнца. Задержался лишь один Кадди, чтобы нежно проститься с Дженни Деннисон, которая за время короткого утреннего путешествия восстановила свою власть над его чувствительным сердцем. Одинокое дерево не столько скрыло, сколько прикрыло в своей тени их tete-a-tete33, когда они попридержали коней, чтобы сказать друг другу «прощай».

33 свидание наедине ( франц.).

– Прощай, Дженни, – сказал Кадди, с шумом выдыхая воздух, что должно было, видимо, изображать вздох, но гораздо больше напоминало горестный стон. – Ты ведь вспомнишь иногда про бедного Кадди, который по-честному любит тебя, Дженни; ты ведь будешь иногда о нем вспоминать?

– Конечно… когда на столе будет похлебка, – ответила злопамятная девица, не удержавшись от острого словца и от сопровождавшей его ехидной улыбки.

Кадди, однако, не остался в долгу: он вознаградил себя по обычаю деревенских поклонников – что не явилось, надо полагать, неожиданностью для Дженни, – обхватив возлюбленную за шею и от души поцеловав ее в обе щеки и в губы. Простившись таким образом, он повернул коня и пустился догонять своего господина.

«Ну и черт этот парень, – подумала Дженни, вытирая губы и поправляя прическу. – А ведь он куда смелее, чем

Том Хеллидей».

– Сейчас, миледи, сейчас! Боже милостивый, хоть бы старая леди ничего не заметила!

– Дженни, – сказала леди Маргарет, когда девушка подъехала ближе, – молодой человек, который командовал сопровождавшими нас мятежниками, не тот ли самый, что был Капитаном Попки и после этого узником в Тиллитудлеме, когда нас посетил Клеверхауз?

Дженни, довольная, что этот вопрос не имеет отношения к ее личным делам, взглянула на свою юную госпожу, чтобы по возможности выяснить, нужно ли говорить правду или лучше о ней умолчать. Не уловив в ее взгляде никакого определенного указания, она последовала своему инстинкту доверенной камеристки и солгала.

– Не думаю, миледи, чтобы это был он, – сказала она так же уверенно, как прочитала бы свой катехизис, – тот был маленький и чернявый собою.

– Ты ослепла, наверное, Дженни, – вмешался майор, –

Генри Мортон красив и высок, и этот молодой человек не кто иной, как он самый.

– У меня достаточно других дел, – сказала Дженни, вскидывая головку, – чтобы рассматривать, какой он там из себя, хотя бы он был тонок, как свечка ценою в грош.

– Великое счастье, – сказала леди Маргарет, – что нам удалось вырваться из рук этого кровожадного фанатика и изувера.

– Вы, сударыня, заблуждаетесь, – сказал лорд Эвендел,

– никто не вправе называть этим словом мистера Мортона, а тем более – мы. Тем, что я жив и что вы в настоящее время не томитесь в плену у действительного фанатика и убийцы, мы обязаны только деятельному человеколюбию и быстрому вмешательству этого молодого джентльмена.

И он подробно рассказал о событиях, с которыми читатель уже знаком, остановившись в особенности на добродетелях Мортона и несколько раз подчеркнув, словно это был его брат, а не соперник, с какою опасностью для себя он оказал ему эту совершенно исключительную услугу.