Пуритане

— Что значит не желает? Мы договорились встретиться утром. Я только что вернулся из Скарборо, — и, скорчив многозначительную мину, Элиот тут же добавил: — Забудь, что я сказал, это тайна. Хотя епископ наверняка не стал бы от тебя это скрывать.

Элиот Веннер оглянулся и убедился в том, что их не подслушивают. В его глазах вспыхнули злые огоньки.

— Там есть один священник, который скоро будет щеголять с клеймом на щеке. Лод останется доволен. Он давно имеет зуб на этого типа!

Энди вгляделся в рябое лицо друга. Ему было просто необходимо с кем-то поговорить о епископе. Годится ли для такой беседы Элиот? Едва ли он способен к состраданию, хотя, без всякого сомнения, Элиот целиком и полностью предан епископу. Наверняка душевное состояние Лода было ему небезразлично. Но Энди что-то мешало.

Он смотрел на Элиота так пристально, что тот почувствовал себя неуютно.

— Чего это ты на меня уставился?

Энди не знал, с чего начать.

— Епископ доверяет нам с тобой, верно?

Голос Энди звучал так печально, что Элиот насторожился.

— Да, и что с того?

Энди помолчал. Что-то в нем противилось этому разговору.

— Хватит тянуть! — нетерпеливо прикрикнул Элиот. — Что стряслось с епископом? Он болен?

— Не знаю, — ответил Энди.

— Заладил: не знаю, не знаю! — Элиот начал злиться. — Давай выкладывай!

И Энди рассказал приятелю о несчастном случае и о том, что последовало за ним. Епископ плакал над неподвижным телом сына лорда Честерфилда и никак не мог успокоиться. Несмотря на уговоры молодого человека, он не отходил от убитого. Особенно потрясло его то, что голова ребенка пронзена насквозь. Лод дважды протягивал руку, чтобы вытащить стрелу, но ему не хватало решимости прикоснуться к ней. Энди пришлось самому извлечь ее из головы мальчика. Сделать это оказалось гораздо труднее, чем он думал. Однако он справился. Епископ тут же схватил стрелу. Энди испугался, что он поранит себя, но, казалось, Лод немного успокоился. Он прижал стрелу к груди и сидел, раскачиваясь взад-вперед.

Элкинс тоже был не в лучшем состоянии. Он стоял неподвижно и не отрываясь смотрел на труп ребенка.

Затрубили трубы, приглашая всех на луг.

Энди попытался помочь епископу подняться. Он предложил рассказать обо всем лорду Честерфилду. При упоминании имени лорда Лод просто обезумел. Он схватил Энди за руку и крепко сжал ее. В его глазах застыл ужас.

— Нет, он ни о чем не должен знать! — закричал епископ. — Никто не должен знать!

— Но это был несчастный случай!

— Нет! — Лицо епископа побагровело и покрылось каплями пота. Он упал на колени. Все еще сжимая в одной руке стрелу, другой он начал лихорадочно набирать полные пригоршни земли и бросать их на мертвое тело.

Энди понял: нужно действовать. Не без труда удалось уговорить Элкинса помочь ему. Вдвоем они оттащили епископа от тела и усадили его под деревом. На другой стороне ручья стояли два исполинских дуба, а между ними рос густой кустарник. Энди решил, что убитого ребенка лучше всего похоронить около кустов — под раскидистыми ветками свежевскопанная земля не будет бросаться в глаза.

Он нашел палку и выкопал неглубокую могилу, куда положил тело мальчика и арбалет. Засыпав тело землей, Энди спросил епископа, не хочет ли он прочесть молитву. Тот молча отвернулся.

Энди рассказал Элиоту, как он отвел епископа в поместье. Они вернулись в момент всеобщего веселья, когда под рукоплескание гостей король собирался собственноручно освежевать подстреленную дичь. Крупный самец лежал на спине, в руках у Карла был нож, а главный егерь помогал его величеству, придерживая голову оленя. Животное было хорошо упитано. Когда король сделал надрез, епископ заплакал и спрятал лицо на груди Энди.

— Мы уехали в тот самый момент, когда слуги отправились на поиски сына лорда Честерфилда. В Лондон вернулись три дня назад. С тех пор Лод ни с кем не разговаривает, — закончил Энди свой рассказ. Записку он продолжал держать в руке. Стоит ли показывать ее Элиоту?

— Слышно, что делается в его комнате?

Энди покачал головой.

— А вдруг он покончил с собой?!

Элиот устремился к лестнице.

— Подожди! Посмотри-ка на это. — И Энди протянул своему приятелю записку.

Элиот впился глазами в письмо.

— Но это не его почерк, — сказал он.

— Это писал я.

— Я думал, ты дал мне письмо епископа.

— Так и есть.

— А что это за цифры?

— Я не могу тебе рассказать.

Элиот бросил на приятеля злой взгляд.

— Будь уверен, это послание епископа, — Энди дождался, пока Элиот закончит читать, и спросил: — Как по-твоему, можно, написав такое, покончить с собой?

Элиот покачал головой.

— Не знаю. Для предсмертной записки слишком красиво. Где ты ее нашел?

— У себя в комнате. Видимо, он принес ее, когда я спал.

Элиот вновь уселся в кресло.

— Если это предсмертное письмо, зачем приносить его тебе? Его все равно бы нашли вместе с телом.

Это показалось Энди разумным.

Элиот, скомкав листок, вскочил.

— Куда ты?

Элиот не ответил. Перепрыгивая через ступеньки, он бросился вверх по лестнице. Энди услышал, как он стучит в дверь епископа и кричит. Через несколько минут Элиот вернулся.

— Ну что? — поинтересовался Энди.