Пурпурная сеть

Несколько часов, пока Элена занималась переводом денег на указанный счет, а другие сотрудники отдела ждали, когда им сообщат место игры, и продумывали операцию, стараясь предусмотреть все ее варианты, Ордуньо и Сарате разыгрывали одну партию за другой.

— Элена, я нашла дом! — сказала Марьяхо.

Все окружили ее стол. На экране компьютера была фотография старого коттеджа в Эль-Плантио, неподалеку от проспекта Викториа, за железнодорожными путями, на высоте шоссе Монте-дель-Пилар.

— Место подходящее, мы сможем, не привлекая внимания, устроиться совсем рядом.

— Сообщи об этом нашим игрокам. Двигаемся дальше.

Глава 32

Жизнь может полностью измениться буквально за несколько дней. Сейчас Ордуньо хотелось домой. Еще в прошлую пятницу, в день вылета в Лас-Пальмас, для него не существовало ничего важнее ОКА. После работы он с удовольствием пропускал стаканчик с Ческой, ходил в спортзал, а вечерами изучал материалы расследований, чтобы вникнуть в них как можно тщательнее и подготовить свои замечания на завтра. Его единственным развлечением в дни, когда он не встречался с какой-нибудь девушкой с сайта знакомств, был телевизор, преимущественно полицейские сериалы. Он старался не прислушиваться к нарастающей внутренней боли, к потребности вырваться из порочного круга круглосуточной работы. А сегодня он мечтал поскорее вернуться домой, чтобы Марина встретила его поцелуем.

За день они обменялись несколькими сообщениями и пару раз поговорили по телефону, и теперь, выйдя с работы, он снова позвонил ей, но она не ответила — возможно, у нее занятия по боксу, пилатесу или чему-то еще. Пора бы запомнить ее расписание, чтобы не быть навязчивым и не звонить в неурочное время. Сегодня она ходила в свою старую квартиру, чтобы взять кое-что из одежды и косметики. Когда самолет приземлился в Мадриде, они сразу поехали к Ордуньо и с тех пор жили вместе, не строя особых планов и не задавая друг другу лишних вопросов.

Было бы странно, если бы у него не возникло никаких вопросов к Марине. Она постоянно носила браслеты, много браслетов, из кожи, из ткани, разных цветов. Марина никогда их не снимала, но ночью, когда она спала, браслеты сдвинулись, и Ордуньо понял, что носит она их не просто так: они скрывали отчетливые шрамы на запястьях. Он тотчас вспомнил первое впечатление, которое Марина произвела на него в самолете: эта женщина от кого-то скрывается. Он не собирался ничего спрашивать, решив, что когда-нибудь она сама ему расскажет, если сочтет нужным. Он тоже не все ей рассказал, например, ни словом не обмолвился о своей игромании. Когда-нибудь он это сделает, но позже, в подходящий момент.

Накануне ему пришлось показать Ческе и Сарате места, где обычно проходили подпольные игры, места, которые когда-то были ему хорошо знакомы. Поехал он только ради коллег. Перед уходом оставил на столе Элены Бланко заявление об увольнении, которое она сегодня порвала. Он обрадовался, хотя понимал, что его уход — вопрос времени, что все равно он долго не выдержит работы с утра до ночи и без выходных. Когда они закончат это расследование, он напишет новое заявление и уже не отступит, его решение будет окончательным.

Возвращаясь домой на метро (машиной он предпочитал не пользоваться), Ордуньо испытывал смутное беспокойство: он весь день играл с Сарате в покер. Хотя игра шла не на деньги, он снова ощутил привычное желание обмануть соперника, поймать его на блефе, дождаться сброса, заглянуть в карты Сарате и убедиться, что действовал правильно. Он понимал, что, несмотря на все пережитые неприятности, игра по-прежнему затягивала его. Его все так же будоражил и гипнотизировал миг перед остановкой шарика в рулетке или раскрытием карты. Ордуньо не мог даже представить, что чувствует человек, спуская курок и не зная, есть ли пуля в патроннике. Он видел такое в фильме про американских солдат во Вьетнаме и был заинтригован, но сам бы на такое никогда не решился. Теперь он хотел привести в порядок свою жизнь, перестроить распорядок дня, чтобы всегда находить время на занятия спортом и отдых с Мариной. Он больше не будет работать сутками напролет.

— Привет, я дома, — крикнул Ордуньо.

Но никто его не встретил. Не произошло того, чего он так ждал: что Марина, как вчера, выбежит из гостиной, бросится ему на шею, обхватит его руками и ногами, уверенная, что он удержит ее в объятиях, и поцелует. А он будет любоваться этой улыбкой, этими глазами — тем, что стало для него дороже всего на свете. Она оставила записку, прикрепив ее магнитом к холодильнику: «Не могла тебе позвонить, потеряла мобильник, а твой номер не помню. Мне придется остаться в своей квартире, чтобы принять подругу, которая живет не в Мадриде. Завтра обо всем поговорим. Люблю тебя, люблю, люблю!»