Пушистая катастрофа. Темный дар

Остановились мы довольно скоро, и меня выволокли из кареты, вставшей перед самой дверью в какой-то покосившийся старый двухэтажный дом. Большинство окон были выбиты, некоторые заколочены досками, краска вздулась и облупилась, дерево рассохлось, а входная дверь, перекошенная и скрипучая, держалась уже исключительно на честном слове.

Внутри пахло нечистотами, потом и кровью.

А еще крысами. Даже мой человеческий нос улавливал тревожащий запах дикой крысиной стаи.

Меня протащили по ненадежной прогнившей лестнице на второй этаж, втолкнули в пустую пыльную комнату. Сквозь заколоченное окно косыми тонкими полосами пробивался солнечный свет.

Я осматривалась, принюхивалась и пока молчала. Не видела больше смысла о чем-то говорить. Мы все здесь уже были немножечко трупами.

Когда волк узнает… ох, что же будет, что же будет.

Стул, стоявший посреди комнаты, предназначался мне.

Меня усадили, привязали, больно примотав кисти к деревянным подлокотникам, и на какое-то время оставили одну.

Если нос меня не обманывал, то кроме меня на втором этаже был только один человек, в дальней комнате. Хотя остывающее, крепко пахнущее мучительной смертью тело едва ли уже можно было считать человеком…

— Замечательно, — пробормотала я, пробуя веревки. Те держали крепко. — Я дожила до пыток.

Интересно, если я представлю Зафрэ счет за поход к целителю после знакомства с этими отморозками, он его оплатит?

Проведать меня пришли только спустя минут тридцать, когда я решила, что шансы на то, что Хельму уже заметил мое долгое отсутствие, и то, что еще не заметил, увязнув в делах, примерно равны.

Первой в комнату вкатилась железная тележка, зловеще звеня чем-то скрытым под грязной серой тряпкой, следом показался тощий нескладный мужчина, толкавший ее. В прорехах рубахи было видно его худое костлявое тело и бледную, усыпанную розоватыми болячками кожу.

Я очень надеялась, что это не заразно.

Тележка остановилась передо мной, и мужик с величественным видом сдернул ткань. Под тканью был поднос, а на подносе лежали жутковатого вида приспособления.

— Серьезно? Пытки? — безнадежно спросила я. Наверное, впервые в жизни я совсем не испытывала удовлетворения оттого, что оказалась права. — А просто поболтать за чашечкой чая мы не можем?

— Я не сделаю тебе больно, — пообещал мужик, будто бы и не услышав меня, — если ты будешь честно отвечать на мои вопросы.

— Задавай.

— Что нужно Деккару?

— Серьезно? Это что, самая главная тема недели? Весь преступный мир заклинило на Зафрэ? Он настолько популярен?

С подноса с предостерегающим позвякиванием были подняты какие-то малосимпатичные щипцы.

— Ладно-ладно. Чего сразу угрожать-то? Часики он ищет. Блестяшечку, дорогую ему как память. Наверное. Может, девушка подарила или в наследство от отца достались. А может…

— Веселая ты, да? — недобро спросил мужик. Щипцы обратно на поднос он не положил, и это напрягало.

— А это риторический вопрос? Или вам правда интересно?

Щипцы упали на пол, а мужик, в одно мгновение оказавшись передо мной, нависая сверху и больно сжимая пальцами мои руки, свистящим шепотом спросил:

— Ты, маленькая тупая дрянь, думаешь, я с тобой тут в игры играю? Я хочу знать, что нужно этому отбросу в моем городе. Хочу знать, что он собирается делать. И главное, хочу знать, где его найти.

— В смысле, это Зафрэ-то отброс? — спросила я, стараясь не дышать. О гигиене этот тип если что-то когда-то и знал, то уже давно все забыл. — Как по мне, он очень даже опасный преступник.

— Он позор нашего мира! — рявкнул мужик, царапая меня кривыми обломанными ногтями. — Несмываемое пятно. Холеный ублюдок, посчитавший, что имеет какие-то права на эти улицы.

— Холеный, — повторила я, стараясь не обращать внимания на боль. — То есть Зафрэ из приличной семьи? А из какой?

Он отшатнулся от меня, удивленный и недовольный моей реакцией.

— Откуда мне знать? Но Деккара растили не улицы, он не имеет на них права.

Я бы с удовольствием еще поговорила про Зафрэ, но моему собеседнику эта тема наскучила.

— Хватит с меня, — сказал он, отшвырнув носком ботинка щипцы к стене и взяв с подноса короткую пилу. — Сейчас ты запоешь.

— Знаете, вам не понравится, — сказала я. Очень не хотелось превращаться и все тут сжигать вместе с этим склонным к вспышкам агрессии типом. Волк меня за это по голове не погладит.

Мужик меня не слушал. Надвигался с предвкушающей улыбкой и нездоровым блеском в глазах.

— Насилие не выход, — безнадежно добавила я, смирившись с мыслью, что придется жечь.

Шум с улицы нарушил все наши планы. Только если меня крики с улицы приободрили, то мужику происходящее совсем не нравилось. Невнятно ругаясь, он с размаху швырнул пилу на столик и выскочил из комнаты, не посчитав нужным закрыть за собой зверь. Благодаря этому я могла наблюдать, как местные жители бестолково мечутся по коридору. Потом прозвучало несколько сухих хлопков, дом содрогнулся, кто-то страшно завыл внизу, а через несколько секунд коридор уже заполнили люди в форме городской стражи.