Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

Жены священнослужителей считались частью клира, и их поведение регулировалось особыми правилами. Жена священнослужителя должна была отвечать тем же высоким требованиям в сексуальном поведении, что и ее муж; всяческие нарушения с этой стороны могли самым серьезным образом отразиться на карьере супруга. Если жена кандидата совершила прелюбодеяние уже в период брака, но до рукоположения мужа, тот оказывался непригоден для принятия священнического сана, несмотря на собственное праведное поведение¹⁰⁰. Некоторые уставы допускали, что такой кандидат вправе искать рукоположения лишь после развода с женой, в свое время сбившейся с истинного пути¹⁰¹. После же рукоположения ситуация становилась еще более запутанной, ибо иерархи не были полностью уверены в том, несет ли священник всю полноту ответственности за неправильное поведение жены. «Если жена священника прелюбодействует, но тот об этом не знает, ему позволительно служить литургию. Если же кто-нибудь скажет ему об этом, он должен воздержаться от литургического служения до тех пор, пока сам все не проверит. Если сказанное о ней — правда и он убедился в этом собственными глазами, то ему следует развестись с нею. Он должен оставаться терпеливым (то есть не жениться повторно) и продолжать служение. Если же он, разведясь с женой, женится вновь, то не может более служить литургию, но вправе причащаться вместе с мирянами. Если же он оставит при себе жену, то на него следует наложить епитимью; однако после смерти он может быть похоронен как одинокий священник-праведник. Если же жена умрет прежде него, а он не сойдется с другой женщиной, то получит право на священническое служение без наложения епитимьи. Если же она жива, а он не в состоянии уличить ее в сожительстве с мужчиной, о котором ему было сказано, то ему следует продолжать служение и не следует разводиться»¹⁰².

Согласно большинству уставов, одного лишь подозрения в неправильном поведении было недостаточно для оправдания развода у священнослужителя. Лишь один из уставов разрешал священнику жить врозь с женой, путешествовавшей с другими мужчинами¹⁰³.

Если прелюбодейство жены священника было доказано, то священнику дозволялось продолжать служение в прежнем качестве лишь в том случае, если он разводился с нею¹⁰⁴.

Этот же порядок распространялся и на дьяконов¹⁰⁵. Как и овдовевший священник, дьякон, у которого умерла жена, мог уйти в монастырь и стать «черным» священнослужителем, прислуживающим монахам. Но даже этот вариант был иногда под вопросом. Правило, приписываемое Василию Великому, исключало для дьякона участие в церковных таинствах, если его жена совершила прелюбодеяние с язычником. И даже если дьякон разведется, а его бывшая жена выйдет замуж за этого язычника и обратит нового супруга в христианство, этот дьякон все равно не мог получить право вернуть себе свой сан. И мотивировал это правило святой Василий даже не фактом прелюбодеяния, а вступлением бывшей жены дьякона во второй брак¹⁰⁶.

Поскольку прелюбодейство со стороны жены священника, дьякона или пономаря делало дальнейшую церковную карьеру мужа невозможной, составители уставов вводили исключительно жесткие епитимьи за это прегрешение. Считалось, что жена-прелюбодейка как бы «убивала» мужа, поскольку, пока он был женат на ней, ему нельзя было продолжать священническое служение¹⁰⁷. В некоторых уставах устанавливалась шестнадцатилетняя епитимья как для жены, сошедшей с пути истинного, так и для ее любовника, а само прегрешение зачастую приравнивалось к кровосмесительству¹⁰⁸. В русских уставах просматривается тенденция следовать обычным нормам, установленным для прелюбодеяния либо святым Василием (пятнадцать лет), либо Иоанном Постником (три года)¹⁰⁹. В тех случаях, когда вожделение не привело к греховным деяниям, на мужчину, похотливо возжелавшего жену священника или дьякона, надлежало возложить шестинедельную епитимью¹¹⁰.

Ввиду особого внимания к целомудрию жен священнослужителей, даже невольная неверность порождала в быту ряд вопросов. Некий священник обратился к митрополиту Иоанну II: следует ли ему принять жену после того, как она оказалась «осквернена», будучи «пленницей языческого племени»? Митрополит ответил, что изнасилованная женщина невинна, а развод с невинной женой превращал и жену, и ее мужа в прелюбодеев; но в одной из рукописей все же утверждалось, что священник все равно обязан в таких случаях развестись с женой, чтобы самому не замараться¹¹¹. Женам священнослужителей давалась определенная свобода в деле сохранения целомудрия. Церковные нормы позволяли жене священнослужителя, имеющего связь на стороне, развестись с ним, чтобы не осквернить себя контактом с ним. Ей, однако, не позволялось вступать в новый брак, и, более того, ей предписывалось оставаться в браке, если муж прекращал незаконную связь¹¹².