Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

Да и сам Алексей, его биография, его жизненные итоги похожи на тип личности, судьбы, карьеры многих его современников, тоже, кстати, ведших дневники. Хотя бросается в глаза тот факт, что желание вести дневник (в отличие от написания воспоминаний) отличало обычно личности не слишком удачливые: вероятно, само стремление записывать ежедневно события своей жизни, анализировать их было способом понять самого себя, причины неудач (таковы дневники И. П. Липранди, П. И. Долгорукова¹²¹). Тем не менее во всех дневниках, написанных в рассматриваемую эпоху (как и у их авторов!), были и какие-то собственные причины для подобных записей. В частности, в «Дневниках» А. Н. Вульфа, отразивших на редкость много интимноличных переживаний, в отличие от дневников государственных и политических деятелей, логичнее и плодотворнее искать не общее (хотя оно тоже, вне сомнения, присутствует), а частное. Ведь «Дневники» отразили индивидуальный облик А. Н. Вульфа не только как исторического лица, встречавшегося с А. С. Пушкиным, но и просто как человека — его характер, речь, привычки. Все описанные Алексеем поверхностные любовные увлечения были неотъемлемой сущностью его духовного мира, имевшей разные формы. И индивидуальность и внеиндивидуаль-ность духовного мира Алексея были фактом культуры пушкинской эпохи — обусловливались ею и в конечном счете ее же и обогащали. Судьба А. Н. Вульфа несет на себе печать какой-то художественной, эстетической завершенности.

Жизненный путь А. Н. Вульфа — дворянина средней руки, подававшего большие надежды и оказавшегося неудачником в статской службе, не слишком преуспевшего затем в делах военных, начавшись в псковском имении П. А. Осиповой, в нем же и завершился. В этом замкнутом кругу, в этой «задикленности» между 1826 и 1833 гг., между требованиями и амбициями матери, своим собственным честолюбием и попытками достичь успеха (каждый раз обреченными на провал или в лучшем случае на обыкновенность), — единственным способом самоутвердиться и вырваться к личной свободе, единственным путем узако-ненно (с точки зрения общественного мнения) выйти за границы этикета, правил, приличий, условностей были для А. Н. Вульфа любовные увлечения. Поэтому именно они приобрели в его глазах особую значимость и остались существенными и сущностными, когда настала пора «остановиться, оглянуться».

Когда А. Н. Вульфу перевалило за тридцать, он неожиданно для самого себя многое осознал по-новому в прошедшей жизни и, перегорев «в мятежном пламени страстей» (А. С. Пушкин), почувствовал первостепенность и плавность Личного, внекарьер-ного, а в нем — особую роль Женщин. Помимо них, значимость частной, личной жизни бывшего дерптского студента, а впоследствии отставного штаб-ротмистра цементировали семейно-родственные связи, и прежде всего с женскими представительницами «почтенной родни»: матерью, сестрами, кузинами. Особенностью эпохи, в которую жил А. Н. Вульф, была для родственников и родственниц некоторая допустимость, «непредосудитель-ность» перехода от платонических отношений к чувственным.

«Дневники» не позволили определить место «мужских» влияний на характер и личность А. Н. Вульфа: друзья у него были, но их было мало. Сонм женщин — любовниц, родственниц, знакомых, приятельниц, беспрерывно льстивших Алексею (ему нравилось приводить их высказывания в «Дневниках») и одновременно тщеславно надеявшихся на то, что ему предстоит ординарная в своей удачности карьера, — сделал из образованного и талантливого юноши беспокойного, хандрящего, «комплексующего» неудачника. Меняя сердечные привязанности, Алексей Вульф обманывал верящих ему женщин, а заплатил за свою неискренность тем, что обманулся сам — насчет себя, своей самооценки, насчет обязательности жизненной удачи.

Описание событий и происшествий в «Дневниках» А. Н. Вульфа — отображение типично «мужского» взгляда на них — грубоватого в своей откровенности, сосредоточенного на славе, честолюбии, успехе. «Женский взгляд» (например, той же А. П. Керн) отличался большей мягкостью, склонностью к романтизации жизни, отсутствием каких-либо «пикантных» подробностей, большей релятивностью, ситуативной и эмоциональной обусловленностью суждений¹²². Описание А. Н. Вульфом событий с «мужской позиции» — это изложение их с точки зрения оценки конечных результатов, а не в процессе становления характеров или систем отношений. В конечном счете последние страницы «Дневников» — это цепь итогов, сближающих дневниковые записи с мемуарными. В «Дневниках» А. Н. Вульфа оказалось меньше интуитивного (оно часто характеризует чисто женское восприятие, равна как вера «преданьям»¹²³, «снам и карточным гаданьям»¹²⁴) и больше рассудочного, оценивающего.