Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Русская семейная и сексуальная культура. Книга 1

Мы укажем также на русские исповедники XVI и XVII вв., к которым, однако, надо относиться с осторожностью. Являясь переводными с греческого языка, они не всегда могут дать верную картину нравственности русского общества. Мы находим в них вопросы, задаваемые женщинам о детоубийстве и вытравлении плода: «Блудя отрочати оу себе не уморила ли еси; или велела еси кому рабе уморити <...> или, пив зелие, извергла еси детя; или некрещено детя оуморила еси; или заворожила еси в себе дети; или пила еси зелие и коре-ние»¹⁶⁶⁸.

Если мы встречаем мало указаний на случаи внебрачных рождений, то еще менее находим сведений о детоубийствах, суде над виновными в этих преступлениях и об их казнях. В напечатанных документах почти совершенно не встречается интересующих нас указаний. В случае нахождения трупа новорожденного иногда следствие производилось духовенством. Об этом, между прочим, свидетельствует одно дело «устюже-ского архиерейского приказа 1685 — 1687 гг. о найденном в бане мертвом младенце»¹⁶⁶⁹.

Во всяком случае, постановления Уложения царя Алексея Михайловича, требовавшего казнить детоубийц «без всякой пощады», показывают суровое отношение законодателя к этому преступлению.

На фоне мрачной жестокости Уложения 1649 г., не знавшего жалости к детоубийцам и видевшего в смертной казни для них средство восстановить чистоту нравов и унять блуд, особенно знаменательными являются два указа Петра I¹⁶⁷⁰. Борясь со злом во всех проявлениях русской жизни широкими реформами, посредством изменения условий государственной и общественной жизни, Петр I понял главнейшую причину, которая толкала внебрачных матерей на убийства их детей: это были их позор и страх перед осуждением общественным мнением. Петру I принадлежит честь принятия возможных для того времени мер предупреждения детоубийства, отличных от наказания, — этой излюбленной меры борьбы Уложения 1649 г. и более позднего законодательства, к которой они обращались так охотно, мотивируя ее применение целями устрашения, «дабы другим было не повадно». Первый из названных указов относится к 4 ноября 1714 г., а второй — к 4 ноября 1715 г. Оба указа предписывают в целях борьбы с детоубийством устройство особых домов для воспитания внебрачных детей. Второй из названных указов является особенно интересным, так как дает мотивировку принимаемой меры и развивает ее основания. Устройство означенных домов («гош-питалей», как называет их указ) предписывается в городах и в столицах (в столицах — «мазанок», а в других городах — деревянных) «для сохранения зазорных младенцев, которых жены и девки рождают беззаконно, и стыда ради отметывают в разные места, от чего оные младенцы безгодно помирают, а иные от тех же, кои рождают, и умерщвляются». Внебрачные матери могли приносить своих детей в эти дома. От них не только не спрашивали никаких документов, но и не спрашивали их имени — им дозволялось приносить детей тайно, с закрытыми лицами. «Но ежели такие незаконно рождающие, — добавлял указ 1715 г., — явятся во умерщвленьи тех младенцев, и оные за такие злодейственные дела сами казнены будут смертью».

Петр I следовал в данном случае примеру новогородского митрополита Иова, который открыл в 1706 г. первый воспитательный дом для зазорных младенцев¹⁶⁷¹. Император, как ум в высшей степени практический, издавая эти указы, не был чужд преследования, таким образом, целей увеличения населения России и, в частности, ее воинской силы. Впоследствии воспитанники этих домов при императрице Анне Иоановне все, а при Елизавете лишь годные к военной службе, отдавались в гарнизонные школы и по достижении совершеннолетия определялись в военную службу.

Постановление Уложения царя Алексея Михайловича оставалось в силе в продолжение почти двухсот лет лишь с изменениями относительно наказания детоубийц.

Изданию Свода законов предшествовали попытки составления проектов уголовных уложений. Последние не обходили вопрос о детоубийстве молчанием и в некоторых случаях останавливались на нем даже очень подробно.