Пушкин ad marginem

86. Многие (в том числе и я) много тебе обязаны; ты отучил меня от односторонности в литературных мнениях, а односторонность есть пагуба мысли. Если б согласился ты сложить разговоры твои на бумаге, то великую пользу принес бы ты русской словесности: как думаешь?(П. А. Катенину, первая пол. февраля 1826 г.).

87. 30. Io hymen Hymenaee io? Io hymen Hymenaee! т. е. черт побери вашу свадьбу, свадьбу вашу черт побери. Когда друзья мои женятся, им смех, а мне горе; но так и быть: апостол Павел говорит в одном из своих посланий, что лучше взять жену, чем идти в геенну и в огнь вечный, – обнимаю и поздравляю тебя (А. А. Дельвигу от 20 февраля 1826 г.).

88. 30… радуюсь, что тевтон Кюхля не был Славянин – а охмелел в чужом пиру (Ibid).

89. Карамзин болен! – милый мой, это хуже много – ради бога успокой меня, не то мне страшно вдвое будет распечатывать газеты. Гнедич не умрет прежде совершения «Илиады» – или реку в сердце своем: несть Феб (Плетневу от 3 марта 1826 г.).

90. Не будет Вам «Бориса», прежде чем не выпишите меня в Петербург – что это в самом деле? Стыдное дело. Сле-Пушкину дают и кафтан, и часы, и полумедаль, а Пушкину полному – шиш (Ibid).

91. Правда ли, что Баратынский женится? Боюсь за его ум. (…) Ты, может быть, исключение. Но и тут я уверен, что ты гораздо был бы умнее, если лет еще 10 был холостой. Брак холостит душу (П. А. Вяземскому, вторая пол. мая 1826 г.).

92. Ты прав, любимец муз, – должно быть аккуратным, хотя это и немецкая добродетель; не худо быть и умеренным, хотя Чацкий и смеется над этими двумя талантами (Плетневу, около 14 апреля 1831 г.).

93. Смерть Дельвига нагоняет на меня тоску. Помимо прекрасного таланта, то была отлично устроенная голова и душа незаурядного закала. Он был лучшим из нас (Е. М. Хитрово от 21 января 1831 г., пер. с фр.).

94. Воля твоя, ты несносен: ни строчки от тебя не дождешься. Умер ты, что ли? Если тебя уже нет на свете, то, тень возлюбленная, кланяйся от меня Державину и обними моего Дельвига. Если же ты жив, ради бога, отвечай на мои письма (Плетневу от 11 апреля 1831 г.).

95. Мал бех в братии моей, и если мой камешек угодил в медный лоб Голиафу Фиглярину, то слава создателю! (А. А. Ордлову от 2–4 ноября 1831 г. и 9 января 1832 г.).

96. Я в долгу перед Вами: два раза почтили Вы меня лестным ко мне обращением и песнями лиры заслуженной и вечно юной (Д. И. Хвостову от 2 августа 1832 г.).

97. О музыканте А. П. Есаулове: «Он художник в душе и в привычках, т. е. беспечен, нерешителен, ленив, горд и легкомыслен; предпочитает всему независимость; но ведь и нищий независимее поденщика (П. В. Нащокину, середина марта 1834 г.).

98. Как ни сильно предубеждение невежества, как ни жадно приемлется клевета, но одно слово, сказанное таким человеком, каков Вы, навсегда их уничтожает. Гений с одного взгляда открывает истину, а истина сильнее царя, говорит священное писание. С глубочайшим почтением и совершенною преданностию честь имею быть, милостивый государь, Вашего сиятельства покорнейшим слугою, Александр Пушкин (К. Ф. Толю от 26 января 1837 г.).