Пушкин. Духовный путь поэта. Книга первая. Мысль и голос гения

Император, обычно проявляющий величие и благородство, когда взывают к его сердцу, написал ему эти драгоценные строки: «Я тебя прощаю. Если не приведется нам больше свидеться на этой земле, утешь меня, умри как христианин и прими свое последнее причастие. Что касается твоей жены и детей, будь спокоен — они будут моё!». Пушкин, которого так часто обвиняли в либерализме, в революционном духе, поцеловал это письмо Императора и поручил передать ему, что умирает с сожалением, так как хотел бы жить, чтобы быть его поэтом и историком! Агония продолжалась 36 часов. В течение этих ужасных часов он ни на минуту не терял сознания. Его ум постоянно оставался ясным, светлым, спокойным. Он завел речь о дуэли только для того, чтобы получить от своего секунданта обещание не мстить за него и что он также запрещает своим отсутствующим шуринам драться с Дантесом! Впрочем, все, что он говорил своей жене, было ласково, нежно, утешительно. Он ни от кого ничего не желал принимать, кроме как из ее рук. Обернувшись к своим книгам, он сказал: «Прощайте, друзья!». Наконец, как бы сквозь сон, произнес слово: «Кончено!» Жуковский, который любил его, как отец, и все это время не отходил от него, утверждает, что в это последнее мгновение лицо Пушкина как будто озарилось каким-то новым светом, а в серьезном выражении его чела читалось словно удивление, точно он увидел нечто великое, неожиданное и сияющее! Эта совершенно поэтическая мысль достойна чистой, невинной, глубоко благочестивой и ясной души Жуковского. Бедную жену с большим трудом спасли от безумия, в которое, казалось, неминуемо увлекало ее мрачное и глубокое отчаяние. Император был великолепен во всем, что он сделал для этой несчастной семьи!

Дантес, после продолжительного судебного процесса, был разжалован в солдаты и выслан за границу; его приемный отец, которого общественное мнение осыпало упреками и бранью, попросил отозвать его и покинул Россию, вероятно, навсегда.

Какая женщина осмелилась бы осудить мадам Пушкину? Ни одна! Поскольку все мы, в большей или меньшей степени, находим удовольствие в том, чтобы нами восхищались, любили нас; все мы часто бываем неблагоразумны и играем с сердцем в эту страшную и непредсказуемую игру! Эта зловещая история, что зародилась среди нас, подобно стольким другим кокетствам, и на наших глазах углублялась, становилась все серьезней, мрачней и плачевней, могла бы послужить обществу большим, поучительным уроком несчастий, к которым могут привести непоследовательность, легкомыслие, светские толки и неблагоразумие друзей. Но сколько тех, кто воспользуется этим уроком?! Напротив — никогда еще петербургский свет не был так кокетлив, легкомыслен и так безрассуден в салонах, как этой зимой!

Печальной была зима этого 1837 года, которая лишила нас Пушкина, сердечного друга Maman, а потом и моего…

Письмо В. А. Жуковского С. Л. Пушкину, отцу поэта

Жуковский Василий Андреевич — 29 января (9 февраля) 1783 — 12 (24) апреля 1852. Поэт, переводчик. Воспитатель наследника русского престола, будущего императора Александра II. Друг, заступник при дворе А. С. Пушкина.

Здесь приводится первоначальная редакция письма Жуковского, т. е. тот текст, который читался в первом (черновом) из двух списков до начала каких-либо исправлений.